— Как ты? — хрипит парень.
— Нормально. — отбиваю глухо, опуская глаза на его грудную клетку, потому что мне сейчас слишком тяжело даётся зрительный контакт.
— С предками порядок?
— Типа того. — бубню невнятно.
— Видели? — режет вопросом, который включает перед моими глазами фильм из вчерашних воспоминаний.
— Нет. — для пущего убеждения качаю головой.
— Извини за то, что устроил вчера. Совсем башню снесло. Забыл, где нахожусь. — давит с раскаянием.
— Всё норм, правда.
— Значит, продолжаем?
— Что продолжаем? — выдавливаю из себя, не уверенная в том, что готова получить ответ на заданный вопрос.
— То самое, Настя. То, что начали вчера… — обрывается на слове, когда я бью его ладонью по груди.
— Ты невыносимый, Северов! — выпаливаю ему в лицо и сбегаю.
Мир медленно возвращается в моё сознание, и я понимаю, что Заболоцкая и Арипов стали свидетелями этого странного разговора. Жар тут же бросается в лицо и окрашивает скулы в розовый. Ускоряю шаг, но до дверей академии добраться не успеваю. Уже знакомо влетаю спиной в стальное горячее тело. По коже с шумом разбегаются мурашки, когда Артём наклоняется к моему уху, обжигая тонкую кожу табачно-ментоловым дыханием, и шепчет:
— Опять сбегаешь, идеальная девочка? Ещё не надоело играть в догонялки?
— Вообще-то мы не одни! — стараюсь звучать как можно строже.
— Боишься, что кто-то доложит женишку? — вбивает в ухо вопрос вместе со сбивчивым выдохом.
Чувствую, как его пальцы стискивают ткань моей футболки на животе, сжимаясь в кулак.
Неужели он ревнует? — ошарашиваю себя догадкой.
— Да, боюсь, — шепчу, не в силах справиться со срывающимся голосом и бушующим сердцем, — и не только ему.
— Вчера это тебя не особо заботило. — отзывается хриплым шёпотом, разгоняя новую волну огненных мурашек.
— Вчера я была пьяна! — выпаливаю и тут же жалею об этом.
— Да неужели? — сипит в ответ. — Значит, уже успела пожалеть?
— Нет. Не успела. И не собираюсь этого делать.
Что за бессмысленный разговор?
— Вот как? Уверена?
Ну, что ему ответить? Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Не хочу, чтобы он снова исчезал из моей жизни.
— Да. — выдыхаю, выпуская короткое слово вместе с воздухом.
— Значит, продолжаем?
— Да!
Что я, мать вашу, творю?
Его ладонь перемещается с моего живота, касается пальцев, поднимается выше. Оглаживает плечо. Разжигает огонь, проходя по шее. Вызывает дрожь, зарываясь в волосы.
— Я тебя предупреждал. — всё так же дышит в ухо.
— О чём?
— Об этом. — отбивает, вытаскивая из пучка палочки. Волосы тут же растекаются по телу тяжёлыми волнами. — Вот так-то лучше.
С этими словами он убирает руки и уходит. А я всё так же продолжаю стоять на месте, не в силах пошевелить ослабевшими от его близости конечностями. Где-то на периферии зрения маячит Вика, забрасывая вопросами, но я слышу только гул крови и бешено тарахтящее сердце.
— Что это было? — врывается Викин крик в моё затуманенное сознание.
— Не спрашивай меня. — бубню, пряча за волосами пунцое лицо.
— Как не спрашивать? Ты сказала, что у вас ничего не было! Тогда что значит весь этом ваш странный диалог? Что должны были увидеть твои? — замолкает, переводя дыхание.