Это опьяняет, и я целую его в ответ, даже когда ругаю себя за это.
— Нам нужно немного поохотиться. - Он взваливает ружье на плечо и засовывает член обратно в штаны, застегивая их. — Пошли.
Он уходит, оставляя меня наедине с чувством стыда, а я хватаю свою винтовку и бросаюсь за ним.
Мне следовало бороться сильнее, но в глубине души я наслаждалась каждой секундой.

После нашего сеанса в лесу две недели проходят без происшествий, пока я изо всех сил стараюсь держаться подальше от тренера, а он продолжает делать непристойные комментарии, но больше не пытается снова взять меня против моей воли.
Я нетерпеливо постукиваю ногами по кафельному полу, сидя у бассейна и отмораживая задницу в ожидании прихода Камиллы. Больше всего на свете я ненавижу опоздания, и она это знает.
Мы договорились встретиться здесь в четыре часа. Прошло уже десять минут, и мое терпение на исходе. Я слышу, как открывается дверь в бассейн.
— Наконец-то!
Камилла выглядит взволнованной, когда бросается ко мне.
— Извини, меня отправили к Ниткину.
В последнее время её наказания идут один за другим.
— Только не снова. Что ты сделала на этот раз?
Ее щеки краснеют сильнее обычного.
— Делала задание по анатомии на уроке права.
— Это значит, что тебе будет слишком больно плавать? - Спрашиваю я, глядя на нее прищуренными глазами.
— Нет, он просто задал мне написать эссе.
Камилла теперь практически свекольного цвета, и я гадаю, не происходит ли что-то между ней и Ниткиным. Однако это было бы нелепо. Ниткин - садистский сукин сын, а Камилла не кажется мне девушкой, которой это нравится.
— Спасибо, блядь, за это. - Я сжимаю челюсть, так как хочу сейчас же залезть в воду и поплавать. — Одевайся.
Я киваю в сторону раздевалки.
Почти в тот же момент, когда Камилла заходит в раздевалку, дверь в бассейн открывается и входит тренер, заставляя меня напрячься. Он разглядывает меня с другого края бассейна.
— Я предполагал, что увижу тебя здесь, - говорит он, наклоняя голову.
— Ты же знаешь, я всегда плаваю каждый будний день после уроков. - Я скрещиваю руки на груди. — Чего ты хочешь?
Темно-янтарные глаза темнеют, и он направляется ко мне. По спине пробегает дрожь от темноты, клубящейся вокруг обычно спокойного и собранного мужчины.
— Я хочу тебя, - рычит он, хватая меня за бедра, как будто имеет полное право прикасаться ко мне.
Я замахиваюсь на него обеими руками, пытаясь оттолкнуть, но он захватывает их своей одной огромной рукой и держит меня в плену.
— Я не хочу тебя.
— Что случилось с той хорошей девочкой, с которой я разговаривал по телефону во время зимних каникул? Или с маленькой развратной лисичкой, которая кончила с моим членом во рту в лесу?
Я сужаю глаза.
— Я же говорила тебе, что это ничего не меняет. Моя девственность не предмет завоевания для тебя или кого-либо еще.
— Слушай меня, Васкез. Ты можешь играть в недотрогу сколько, блядь, угодно, но у меня есть кое-какая информация, которую ты не захочешь раскрывать.
Такое чувство, что все мое тело немеет, потому что единственное, что я хочу утаить, - это тот факт, что я предавала свою семью на протяжении многих лет.
— Ты собираешься шантажировать меня, чтобы я трахнулась с тобой? - Спрашиваю, уставившись на него с гневом.
Его челюсть сжимается.
— Если это необходимо.
Он засовывает руку во внутренний карман пиджака, достает несколько полароидных снимков и вкладывает их мне в руку.
Кажется, вся кровь отливает от моего тела, когда я смотрю вниз на фотографии, на которых я и Эрнандес Эстрада, главный конкурент моей семьи, встречаемся на прошлой неделе в двух разных городах.
— Где, черт возьми, ты это взял?