— Да. Огонь. Искра.
— Искра — всего лишь одна из деревенский баек, которые рассказывают у костра.
— Но это единственная сила противостоящая некромантии, — я почувствовала как внутри вспыхнуло упрямство. Своим естеством я чувствовала, что права, хотя у меня не было на это обоснованных аргументов. — Смерти может быть противовесом только жизнь. А жизнь родилась из Искры, которую сохранили в себе огненные эсперы. Огненное колдовство самое сложное, потому что Искра подчиняется только тем, кто… кто…
Я вдруг запнулась и начала шарить глазами по земле. Тени, рождаемые костром метались у моих ног также, как метались в голове темные мысли. Они словно вдруг решили поиграть в салочки и разбежались, а язык переставал слушаться, только я пыталась продолжить предложение. Окончательно заблудиться мне не дала Леська, запальчиво спросив:
— А хозяин? Как спасся он? Он менталист.
— Я не зна… — начала я и остановилась. Там же, под солнечным сплетением заворочалось непонятное чувство и прервав себя на полуслове я сменила интонацию, продолжив: — Он не мог противостоять смертельной силе, но мог влиять на себя. Ментальный щит или что-то более сильное могло заставить его… выжить? Или только создать видимость? Лесь, а функции его тела, как они работают?
— Я не в том положении, чтоб лезть такое проверять, — окрысилась на меня служанка, отвернувшись. Она скрестила руки на груди и смотрела на особняк, в котором зажигали свечи. Но все же я дождалась её тихого ответа: — Знаю, только, что он живёт по часам. У него зачарованные часы в кабинете и в спальне. Они издают звук, когда… нужно есть, спать, проснуться, размять мышцы, поупражняться с мечом и…
— Ходить по нуждам? — подсказала я. Девушка кивнула, закусив губу. Я глянула в сторону переднего двора. Шум там стихал — слуги помогли господам разгрузиться и отправились в особняк. Леська тоже поднялась, но я остановила её вопросом: — Он не прикасается к Мирабель. Почему?
— Разве не очевидно? — с ненавистью обернулась ко мне девушка. Она уперла руки в бока и прошлась по мне уничтожающим взглядом. Я осталась к нему равнодушна и все еще требовательно смотрела на собеседницу. Спустя пару мгновений она сдалась: — Ей едва исполнилось три лета, когда Зельто сделал это с герцогом. Маркиза — маленькая хрупкая девочка, а он сильный мужчина, который полностью перестал ощущать свое тело. Он не рассчитывал силу тогда, ломал пишущие принадлежности, посуду. Он боялся навредить ей. И хотя сейчас привык к такому образу жизни, все равно не прикасается к ней из страха причинить боль.
— Лесь, а вы давно ему служите? — быстрее, пока служанка не передумала и не ушла, задала я последний вопрос. Хотя у меня их было намного больше, но этот почему-то казался мне очень важным.
— Мы ещё в столичном особняке герцога служили. Все, кроме тебя.
Последнюю фразу она выделила пренебрежительной интонацией и, наконец, решительно ушла. Я осталась у костра одна. Он все ещё что-то шептал мне, подкидывал искры в воздух и устраивал театральное представление тенями на вытоптанной траве, а я погрузилась в свои мысли.
Глава 18
Стелла приехала утром и, к неприятному удивлению всех обитателей особняка, не одна. Я убирала в ее покоях, когда во дворе раздался стук копыт. Захар бросился открывать ворота, Валадарко, сидя на козлах, весело махнул ему в ответ и прикрикнул на лошадей.
Я замерла у окна и видела как из кареты первым вышел высокий красивый мужчина. Волосы его на солнце отливали медью, а одет он был в дорогой темно-коричневый костюм. Он элегантно подал руку герцогине и та выпорхнула из кареты, словно подхваченная невидимыми крыльями.
Отойдя от окна, я мстительно поправила кактус в горшке, который пристроила на фортепиано вместо скинутого растения, и направилась к выходу в коридор, но замерла напротив зеркала. Медленно, словно только что увидела их, я поднесла руку к иссиня-черным волосам. Пальцы утонули в шелковистой мягкости.
Я вспомнила косу Сью и неровно остриженный хвост Леськи, блеклый цвет шевелюры Илии. Ещё один взгляд в зеркало на идеально ровную линию среза блестящих антрацитовых волос и я твердо убедилась в одной истине: это не прическа сельской девки.
В голове мелькнула мысль заставить герцога всё мне рассказать, но… как? Он менталист, а мне даже руна успокоения далась с трудом. Силы во мне почти нет. И…
Менталист. Это слово отозвалось судорожным спазмом в животе. Он мог изменить мою память или заблокировать ее, и может сделать это снова. Впервые ли я просыпаюсь вот так, не помня даже собственное имя?
Это незаконно! Но… что я могу сделать?
Сбежать?