Я скривилась, услышав это. Но больше меня поразило то хладнокровие с которым была сказана фраза о Мирабель. Да, я не питала к ней тёплых чувств, но это же всего лишь ребенок, который сильно болен. Неужели можно быть таким бесчувственным, и воспользоваться тем, что отец находиться рядом с дочерью, чтоб проникнуть к нему в кабинет?
Внутри меня словно разгорелось гневное пламя, оно взметнулось к самому горлу, и в этот момент мне показалось, что я могу превратиться в огнедышащего дракона.
— Ладно, — решилась герцогиня и добавила игриво: — Маркиз, вы погубите меня.
Услышав удаляющиеся шаги, я аккуратно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Успела увидеть в какую дверь вошли любовники и быстрее выскочила из своего укрытия. В крайнем случае скажу, что только поднялась и собралась убирать покои Мирабель, находящиеся напротив комнат герцога. Стелла вряд ли следит за тем когда и где прислуга наводит порядок. Да и я у неё пока что на хорошем счету.
Тихо прокравшись к двери, сначала прислушалась, а потом присела и заглянула в замочную скважину. Герцогиня стояла у книжных полок и наблюдала за тем как гость по-хозяйски осматривает стол менталиста. Он быстро и осторожно перебирал бумаги, осмотрел несколько папок и колдовские медальоны. Затем по очереди открыл шкафчики стола.
— Что за красная книга на полке? — спросил маркиз у Стеллы, неотрывно глядя на нечто в одном из ящиков стола. Герцогиня обернулась к полкам, задумчиво осмотрев их:
— Какой-то фолиант по медицине, — отозвалась она. А вот я успела заметить как некий предмет из вещей хозяина особняка перекочевал в карман маркиза. Стелла, стоявшая в тот момент к гостю спиной, увидеть этого не могла.
Урла удовлетворенно кивнул и сообщил:
— Хорошо, можем идти.
Я уже собиралась броситься бежать, но вдруг мужчина остановился и задумчиво посмотрел на колдовские часы, стоящие на столе. Зачем они нужны я знала. Герцог абсолютно не ощущал своего тела, но это никак не отменяло процессы происходящие в организме, он буквально жил по этим часам.
Мужчина повернулся к Стелле и вдруг бросил в ее сторону одно слово и короткую руну:
— Смион.
Я зажала себе рот рукой, гася испуганный возглас. Герцогиня замерла на месте, глаза ее подернулись белой пеленой. Мне показалось, что она одеревенела и даже не дышит. Маркиз быстро подошел к часам, взял их в руки и произвел какую-то манипуляцию. Затем он направился в спальню, дверь в которую была в кабинете. Я скорее кинулась к соседней двери и вновь заглянула в скважину. Там часы тоже имелись, и с ними маркиз повторил тоже действие. Затем он вернулся в кабинет и «разморозил» герцогиню. Она несколько раз недоуменно моргнула, а мужчина сладко улыбнулся ей и произнес:
— Идем, дорогая.
Вот теперь я подскочила на ноги и юркнула в комнату Мирабель.
Оттуда я наблюдала как любовники удалились в покои леди де Умарри. Теперь я уже вышла и действительно направилась в сторону кухни. В голове роились мысли на счёт увиденного.
Спустившись, услышала кашель. Из гостиной первого этажа выскочила Тарья и пронеслась мимо меня. Я проводила ее взглядом, а потом шагнула к дверному проему, выглянув из-за него. Герцог сидел прямо на полу у диванчика на котором, согнувшись, пыталась откашляться рыжеволосая девочка. Ее лицо покраснело, а глаза слезились. Но самым страшным оказался не лающий кашель, а то что вены на внутренних сторонах локтевых сгибов у Мирабель почернели. Мужчина тщетно пытался успокоить девочку. Я заметила как он сжал кулак в бессильной злобе, но голос его был спокойным, низким, завораживающим. Сердце предательски сжалось от этой картины. Мимо меня пробежала Тарья. Она поставила на пол ведро, куда вскоре Мирабель и стошнило. Я отвернулась, не в силах больше смотреть на мучения ребенка, и пошла прочь.
— Что с тобой, Арэли? — заметила меня Сью, когда я появилась на кухне. — На тебе лица нет. Встретила маркиза?
— Нет, — я мотнула головой, а потом подняла на подругу глаза и спросила: — Мирабель… сколько ей…
— Что? — нахмурилась Сью, не понимая о чем я говорю. А я никак не могла заставить себя выдавить хоть слово.
— В лучшем случае полгода, — холодно произнесла Леська, даже не обернувшись в мою сторону. Она мыла сковородку в бадье, и смотрела только на свои руки: — Если герцогу не удастся остановить развитие опухоли, то проживет месяц или два.
На кухне повисло тягостное молчание прерываемое лишь плеском воды. Мне почудился упрек в словах девушки, но я не стала концентрировать на этом внимание.
На кухне появилась Тарья. Она смахнула пот со лба и упала на лавку у стены.