Вопрос был излишним. Я вряд ли бы управилась сама. Альберт понял это по моему взгляду.
— Хорошо, я пришлю слуг.
— Лучше горничную! — поспешила перебить его я. — Здесь нужны женские руки.
— Одной хватит?
— Вполне.
Я лукаво улыбнулась. Альберт обвел взглядом комнату.
— Мне уже не терпится посмотреть на твое выступление. Ты умеешь поражать. Только у меня есть к тебе одна просьба.
— Какая? — я приподняла бровь.
— Пусть все кроме сцены останется в темноте. Я не хочу, чтобы гости отвлекались. Я хочу, чтобы они всецело смогли насладиться твоим спектаклем.
Пусть эта просьба и была немного странной, но от Альберта я не ожидала никакого подвоха, поэтому легко согласилась:
— Хорошо. Только и я со своей стороны тоже хочу тебя кое о чем попросить.
Он положил руку на сердце.
— Для тебя, душа моя, все, что угодно. Даже луну с небес.
Я отмахнулась.
— Не стоит забираться на небеса. Мне нужны всего лишь две ширмы, чтобы отгородить сцену от зала. Я тоже не хочу, чтобы зрители увидели все раньше времени.
Альберт подошел к камину и поднял серебряный колокольчик. Звук раздался нежный и совсем тихий. Колокольчик был артефактом — работой умельцев-магов. Я точно знала, что где-то на половине слуг его звонок сейчас гремит не в пример громче.
Очень скоро в дверь постучались и на пороге появился вышколенный лакей.
— Йохан, — Альберт принял строгий вид, — будьте добры, принесите сюда две шелковые ширмы из опочивальни моей матушки.
Лакей поклонился и исчез.
— Ну, леди Селия, — голос герцога снова стал дурашливым, — еще пожелания будут?
— Будут, — серьезно ответила я, — леди Селия ужасно хочет есть.
Он скривил забавную мину.
— Опять будешь клевать по зернышку, Птаха?
— К черту зернышки, — сказала я решительно, — я хочу настоящую отбивную!
— И пирожные? — спросил он с надеждой.
Я чуть задумалась и расхохоталась.
— Я буду все, уговорил.
— То-то же, — Альберт протянул мне руку, — а то со своими диетами ты скоро совсем растаешь.
Я оперлась на его ладонь. За спиной из зеркала нахально хохотнул Сэми.
— Вы еще не видели, лорд Конье, сколько она ест, когда никого нет рядом!
— Сэми! — возмутилась я, впрочем, не совсем искренне.
Альберт сначала рассмеялся, потом обернулся ко мне с серьезной миной на лице.
— Я даже не сомневаюсь, что он обманывает.
— Врет, — подтвердила я также серьезно, — как портовый грузчик.
— Делать мне нечего, — буркнул довольный дух и вновь испарился.
После обеда ужасно хотелось прилечь, раздобыть увлекательный роман и читать, глядя на снегопад в окне. Настроение было самым лирическим.
Альберт выделил мне чудные покои. Здесь тоже горел камин. Правда, ничего не напоминало о рождестве — не было ни еловых ветвей, ни стеклянных шаров, ни волшебных огоньков. Зато повсюду стояли живые цветы. Зрелище казалось совершенно волшебным. Нежным, трогательным.
Я опустила лицо в букет и втянула ноздрями запах. Здесь пахло летом и солнцем. За окном бушевала метель. Ветер гнул ветви лип. Вздымал с земли белые клубы. Застил звезды.
Мне подумалось, что там, в парке, сейчас жутко неуютно. Я протянула руки к камину, чуть подержала в тепле, потом вздохнула и пошла занавешивать зеркала. Нужно было идти и готовить зал к выступлению. А в нарядном платье заниматься этим не слишком удобно.
Кетти оказалась настоящим подарком судьбы. Умненькая, шустрая, легкая на подъем. Она крепила по краешку сцены с обеих сторон от центральных ступеней снежные камешки и задавала мне вопросы:
— Леди Селия, — вопрошала она с любопытством, — а что это будет?
Очередной камешек под действием магии прилип к дубовым доскам. Кетти перепорхнула дальше, потерла пальцем очередной артефакт, дождалась, когда по белоснежной поверхности забегают голубые искры и быстро припечатала камешек к доске. Вид у нее был завороженный. Магия девушку очаровывала.