https://pp.vk.me/c636423/v636423888/bf3b/230G9pdW4T8.jpg
https://pp.vk.me/c636423/v636423888/bf55/rBsrxPZXCTI.jpg
https://pp.vk.me/c636423/v636423888/bf67/09FRiRpy7pM.jpg
Потрясенно озирающийся в безуспешных попытках определить их местонахождение, Баки запоздало сообразил, что ему, наверное, надо бы снять шапку. Потому что на его памяти приличные люди, оказываясь в помещениях вроде этого, именно так и поступали.
Осторожно потянув головной убор за висящее вдоль лица «ухо», второй рукой Баки машинально попытался пригладить волосы, которые, должно быть, стояли вихром, ничуть не добавляя презентабельности его нескладному виду.
Помещение было большим и хорошо освещенным. Причем, не мигающими по тревоге люминесцентными лампами, а громадными в своей роскоши люстрами, свисающими с непривычно высокого, выбеленного потолка, отдающими в пространство мягкий желтоватый свет. Опустив взгляд себе под ноги, Баки запоздало сообразил, что армейскими сапогами, мокрыми от талого снега, он стоял прямо на красном, с витиеватым золотым узором ковре.
От чувства пристыженности и смущения его уберегло, пожалуй, только то, что и она стояла также, причем, явно нисколько этим фактом не озабоченная. В отличие от застывшего в оцепенении Баки, она уже успела расстегнуть и ловко сбросить с плеч пальто, под которым оказалась штабная темно-серая форма, не мужская и мешковатая, а очень даже женственная: приталенный китель и прямая юбка ниже колен. Барнс невольно засмотрелся, в голове наслаивая один памятный образ на другой. Американка из его воспоминаний тоже умела одеваться по-уставному строго, но неизменно женственно. Она тоже носила красную помаду.
Внезапно Баки осенило, что пока она была в его представлении всего лишь доктором, она всегда носила халат, скрывающий одежду. Там, в лаборатории бункера, она никогда не красила губы так ярко, а еще (он незаметно чуть потянул носом теплый, быстро впитывающий запахи воздух) при нем она еще никогда не пользовалась духами.
Баки засмотрелся. И к собственному безграничному ужасу осознал это слишком поздно. В огромном помещении двоим мгновенно стало слишком тесно, он не знал, куда деть глаза, как обыграть ситуацию, что сделать или сказать.
— Я… эм… — Барнс довел свой русский до совершенства, ужасно глупо было так заикаться, но весь его богатый словарный запас вдруг куда-то исчез, не позволяя связать и двух слов. — Я привез его с собой, — наконец, выдавил Баки и засуетился, спешно расстегивая удушливо тесный ватник, чтобы достать спрятанный в слоях одежды дневник. — Его никто не видел, кроме меня. Я никому не…
— Спасибо, — она сказала на английском вместо русского и забрала неуверенно протянутую книжку, избавив тем самым его от мучительной необходимости продолжать. — Теперь, прежде чем мы выберемся отсюда смотреть город, нам очень нужно уладить пару моментов, — к русскому она так и не вернулась. — Во-первых, на эти сутки ты — вверенный моей опеке иностранный гость, я — твой экскурсовод. В самом буквальном смысле. Поэтому о своих познаниях в русском на сегодня можешь забыть. Во-вторых, — она улыбнулась краешком губ и подалась ближе к все еще стоящему неподвижно Барнсу, — чтобы максимально вжиться в роли, нам нужно переодеться. Вопреки расхожему мнению, бытующему на Западе, по красной площади не ходят в ушанках. Особенно иностранцы.
Лишь теперь Баки, кажется, стал понимать и ассоциировать окружающую обстановку.