А Мара смогла сделать лишь одно: таращиться на гостя в лице Дамира, настолько пораженная, что даже не пыталась скрыть изумления.
Потом уже, когда первый шок спал, Марьяна, прищурившись, начала подмечать все детали: и помятый вид одежды, и усталые отчаянно-злые глаза, сжатые губы. Осмотрев такой его вид, она вернулась к глазам, не понимая, что он здесь делает. И какое имеет право, так на нее смотреть? С непонятной претензией, со странной злостью и, черт бы его побрал, с желанием!
Но Мара молчала. Как и он. Зато глаза по-прежнему вели битву. Казалось, даже воздух искрит, несмотря на то, что стояли вроде бы в спокойной позе.
Только взгляды выдавали их, слишком о многом те сейчас кричали. И маленькие детали в виде на миг сжатых кулаков у него, прикусывания щеки у нее, его чуть раздувшихся ноздрей, ее дрогнувших пальцев, которые она поспешно спрятала, скрестив руки на груди… Только это позволяло судить, насколько они сейчас не были спокойны.
Эмоции были готовы вылезти через край, особенно, когда Марьяна вспомнила похожий момент в ресторане. Но «прорваться» им она не могла дать. Подавляла все, как могла, даже несмотря на то, что уже чуть ли не задыхалась, ибо чувства требовали выхода.
С неимоверным трудом, но она саму себя одернула. Добилась относительного спокойствия, правда, хрупкого, ненадежного, но это было лучше, чем ничего. И пусть внутри все кипело. Внешне, Мара была уверена, она показывала Дамиру лишь то, что надо. А конкретно — желание, чтобы тот проваливался куда подальше.
Дам намеков не понимал. Вернее, просто не пожелал их заметить. Он, все еще впившись в нее взглядом, осматривал ее вид, и ей даже показалось, что он словно искал в ней что-то. И как ни странно, Мара была уверена, что он и за спину ей заглядывает, прислушиваясь.
Терпение на этом закончилось. Небрежно прислонилась к косяку, даже и не думая впускать Дама в квартиру, она подняла бровь в вопросе.
Мужчина, однако, проигнорировал и этот жест. Хотя к этому времени уже полностью сосредоточил внимание на ней.
— Дамир, если тебе нечего делать, то мне есть. Я спать хочу, понимаешь? — не выдержала девушка. Она не кричала, но вложила в эту фразу столько холода, что Дам даже чуть поморщился от недовольства.
Мара про себя усмехнулась, внешне же по-прежнему показывая ледяную невозмутимость.
Дамир в ответ шагнул вперед, видимо, ожидая, что она отойдет и все-таки пропустит его. Но девушка и не думала этого делать. Хватит ей и того, что она первое время после расставания меняла практически все в квартире, чтобы ничего не смело о нем напоминать.
— Даже не пригласишь? — став слишком близко, иронично поинтересовался мужчина.
Что он умел делать — так это вторгаться в ее пространство. Только сейчас подпускать его к себе она была не намерена. Хватит.
— Нет.
Равнодушно и коротко. И ни за что на свете не показывая, чего ей стоит так отвечать, когда она уже начала чувствовать его запах, когда ощущала тепло его тела, когда дыхание фактически достигало ее лица.
— Боишься? — наклоняясь еще ниже, шагнув еще на пару сантиметров ближе, хмыкнул Дам.
Как же тяжело было сохранить ровное дыхание, не дать тому сбиться. Каких трудов стоило не облизать пересохшие губы. И стоять, не дрогнув, чтобы не дать ему увидеть ее слабину.
Марьяна насмешливо улыбнулась.
— На «слабо» меня взять решил?
— Что ты! — таким же тоном парировал мужчина. — Просто спросил. Мало ли боишься, что не поймет кавалер, что делает другой мужчина у тебя в квартире, да еще и ночью.
Мара сжала зубы. Вот значит почему заглядывал за спину.
Проверял! Он. Ее. Проверял!
А Дамир ведь был последним, кто мог это делать. Не имел вообще никаких прав на это. Особенно, если учесть, что сам не соблюдал никогда принципы моногамии. И это если не брать во внимания, что они вообще-то два года как не вместе!
— Ну-ну, не стоит за меня беспокоиться. У Мстиши крепкий сон, — сладко улыбаясь, пропела Мара, вместе с тем с дикой яростью и бешенством глядя прямо ему в глаза. — А ты все равно уже уходишь.