ПРОЛОГ
Лор
Кахол бросает стеклянный флакон на пожелтевшую карту Люса, лежащую на моём столе.
— Маттиа нашёл это среди обломков.
Я берусь за кожаный шнурок, которым обмотан пузырёк размером не больше моего большого пальца, и приподнимаю его. Он качается в сером свете второго рассвета, который я встречаю без своей пары.
— Тут не очень много крови, но, может быть, Бронвен этого хватит, чтобы нарисовать магический знак?
Кахол запускает пальцы в свои спутанные чёрные волосы.
— Магический знак? Кахол, она не владеет этим видом магии.
Белки глаз моего генерала сделались алого цвета, и теперь к его суровому нраву прибавился ещё и демонический взгляд.
— Она может, хотя бы, мать его, попытаться.
Если я потерял только свою пару, то он потерял и пару, и дочь.
Нет. Не потерял.
Я мысленно разрываю это слово в клочья.
У нас украли наших женщин.
Обрекли на существование без них.
Я поднимаю взгляд от флакона.
— Ты прав. Она может попытаться. Ты не помнишь, как выглядел тот знак, который использовала Дайя для того, чтобы проникать сквозь стены?
Его челюсть напрягается и, несмотря на то, что на ней начала расти борода, от меня не укрывается то, какой острой она стала при упоминании его пары.
— Нет, но его могла запомнить Бронвен. Мириам когда-то учила её этой магии.
Подумать только, когда-то Бронвен смотрела на ведьму-шаббианку как на мать.
— У неё были ещё какие-нибудь… — я так пристально смотрю на карту, что чернила на ней начинают расплываться, — … видения?
— Если и были, она ими не делилась.
Кахол сжимает переносицу и закрывает глаза.
— Если Данте ещё не превратил Ифу в вечного ворона, то это сделаю я.
Коннор предположил, что Фэллон унесли в долину по воздуху, потому что она покинула таверну после ланча, и ей потребовалось бы гораздо больше двух часов, чтобы добраться до долины на лошади. Мы догадались, что это была Ифа, потому что все остальные вороны на месте — за исключением Имоген.
И хотя Киан убеждён в том, что Ифа отнесла Фэллон в долину по просьбе моей пары, Кахол считает, что Ифа действовала из собственных эгоистичных побуждений. А я так и не понял её истинных мотивов. Ифа привязана к своей сестре и могла попытаться спасти её, но она также невероятно предана Фэллон и стала ей настоящим другом.
А Фэллон, как бы я её ни любил, импульсивная и страстная, и руководствуется, прежде всего, зовом своего сердца.
Я легко могу представить, как она упрашивает Ифу отнести её к Данте.
Я ещё крепче сжимаю кожаный ремешок флакона, после чего опускаю его на стол, чтобы не швырнуть его об стену и не упустить наш последний шанс проникнуть сквозь стены обсидиановых туннелей.
— Габриэль всё ещё отрицает, что это он рассказал Фэллон о том, где находится Регио?
Кахол кивает.
— Дай ему ещё больше соли. Мне плевать, если он ей подавится. Я хочу, мать его, знать правду!
Неужели я разрешил этому фейри остаться в стенах моего королевства? Бронвен, может быть, и предвидела, что он умрёт от рук Таво, но, похоже, именно мне суждено его убить.
Но прежде чем превратиться в дым и нанести визит плененному другу Данте, я подхожу к окну, которое выходит на Шаббе, и обхватываю затылок руками.
— А что насчёт Лазаруса?
— Он клянётся, что не подсыпал Фэллон обсидиановый порошок.
— Обыщите его комнаты.
— Уже сделано.
— Сделайте это ещё раз. Обыщите их!
Я бросаю взгляд за спину и встречаюсь с взглядом Кахола.
— Мы оба знаем, что это единственный способ заглушить парную связь.
— У неё в комнате есть разные книги, Лор. Ты уверен, что в какой-нибудь из них не упоминается использование обсидианового порошка?