Однако я жалею, что меня пригласили на эту вечеринку.
Требуется все мое мастерство, чтобы отбиваться от мужчин, пытающихся добраться до меня. Сначала люди Рикардо пытаются удержать меня, пока Сантьяго не решит, что он хочет со мной сделать, насадить мою голову на пику или женить на своей своенравной дочери, это мои две догадки, в третьей нет необходимости, а затем, когда их внимание переключается на что-то другое, люди Диего Гонсалеса пытаются убить меня. Просто убить меня, черт возьми, без вопросов.
Технически, если не считать моего флирта с его дочерью, у нас есть альянс, который я организовал. Как только его люди перестанут сдерживать меня, я лучше буду отбиваться от солдат Диего, чем пытаться сбежать с остальной злополучной толпой, особенно если это означает, что я смогу вовремя добраться до Изабеллы. Я могу быть в ярости на нее, и я в ярости, я хочу сказать несколько слов о гребаной ситуации, в которую она нас втянула, но я не хочу, чтобы ее изнасиловали, или убили, а это все, что случится с ней под контролем Диего Гонсалеса. И я знаю, что ее отец тоже хочет, чтобы она вернулась.
Но мы не можем добраться до нее.
Как бы мы ни сражались, по сути, я и значительная псевдо-армия Рикардо, поскольку ни один из мужчин Сантьяго, похоже, не особо хорош в этом, его окружает стена из лучших бойцов Диего, явно намеренных вытащить его и Изабеллу, даже если для этого придется убивать гостей. Запах крови наполняет воздух за считанные секунды, крики пронзают мои уши, и я теряю представление о том, что именно происходит. Все, что я знаю, это, что надо остаться в живых, попытаться сохранить жизнь людям Сантьяго и пытаться добраться до Изабеллы.
Я преуспеваю в первых двух пунктах. В последнем мы терпим неудачу.
Когда звук ревущих двигателей снаружи смешивается с криками, большинство гостей, все еще способных кричать, выбрались наружу. Остальные лежат на полу, мертвые или раненые, и стонут, а я окружен морем тел в черных бронежилетах и рабочей форме, в моей руке окровавленный нож. Я не смог добраться до пистолета, но, черт возьми, видит бог, я могу нанести достаточно урона кулаком и ножом в большинстве случаев, чтобы не случилось.
Некоторые тела на полу принадлежат мужчинам Сантьяго, но их гораздо меньше, чем тел Гонсалеса. Остальные сбежали вместе с ним и Изабеллой, а я стою там, тяжело дыша, сжимая нож, пока Рикардо и его сын приближаются к оставшимся охранникам Сантьяго и ко мне.
— Где Лупе и Елена? — Задыхаясь, спрашивает Рикардо одного из своих людей грубым и хриплым голосом. — Они…
— Мы отвели их наверх, — отвечает мужчина, выглядящий таким же усталым и окровавленным, как и все мы. — Их охраняют.
— А Изабелла? — Его голос ясно говорит о том, что он уже знает ответ, но должен услышать его вслух.
— Гонсалесу все сошло с рук, сэр.
— Дерьмо! — Рикардо громко ругается, звук эхом разносится по бальному залу и заглушается стонами раненых гостей, отчего по коже бегут мурашки. — Окажите медицинскую помощь гостям, — быстро приказывает он. — Врача, и все, что можно сделать. Нам с сыном нужно поговорить с Найлом. — Он смотрит на меня с выражением, которое, как мне кажется, должно быть сердитым или суровым, но не может изобразить ничего, кроме измученности, и огорчения.
Его охранники пытаются схватить меня, но я отмахиваюсь от них.
— Думаю, я способен самостоятельно добраться до кабинета, — раздраженно огрызаюсь я. — Я даже знаю, где он находится. После вас, сеньор? — Я жестом указываю на Рикардо в знак преувеличенного уважения. Он прищуривается от моей наглости, но все равно делает шаг вперед. Анхель плетется за ним, и я следую за ними, больше всего на свете желая, чтобы это поскорее закончилось.
Если они решат пристрелить меня, по крайней мере, этот день закончится, и я смогу немного отдохнуть. Однако, как только мы оказываемся в кабинете Рикардо, он не стреляет в меня. Он даже не выглядит особенно сердитым. Он выглядит… измученным.
— Мне нужна твоя помощь, чтобы вернуть Изабеллу, — говорит Рикардо без предисловий, опускаясь в одно из кресел. Анхель парит рядом, его лицо превратилось в напряженную маску беспокойства, он выглядит таким же измученным, как и его отец.