Вот почему я чувствую себя совершенно не в своей тарелке в этой больничной приемной, сидя с Лиамом Макгрегором, моим лучшим другом с тех пор, как мы оба были детьми, я на несколько лет старше его. На самом деле, он больше, чем друг. Больше, чем мой работодатель. Мы братья во всем, кроме крови, и долгое время я был всем, что у него было. Затем он встретил Анастасию Иванову, балерину с тяжелым прошлым и еще более тяжелым настоящим, которую нужно было спасать, и он сделал именно это. Он влюбился в нее, рискнул всем ради нее, и это привело нас сюда… в стерильную больничную палату ожидания, в то время как у нее начались роды их первенцем.
— Я должен быть там. — Лиам сжимает колени руками, костяшки его пальцев белеют. — Я не должен был оставлять ее. Что, если что-то случится? Что, если…
— Полегче, чувак. — Я похлопываю его по плечу, делая все возможное, чтобы успокоить его, несмотря на то, как неуютно мне от всего этого, больниц, младенцев. — Врачи сказали, что ей нужно немного отдохнуть. Это нелегкие роды, но они сказали, что ей ничего не угрожает. Ей просто нужно немного отдохнуть, а потом они позовут тебя обратно.
Лиам сжимает губы, пока они тоже не белеют.
— Я не могу потерять ее, — бормочет он. — Не после… не после всего, что произошло. Она такая хрупкая…
Он не ошибается. Хотя у нее стальной стержень, она многое пережила и многое с ней случилось, Ана хрупка как физически, так и эмоционально. Никто ни в коей мере не винит ее за это, но беременность не давалась ей легко. Все только усугубило тем, что ребенок, которого она носит, не принадлежит Лиаму по крови, а является ребенком человека, который купил ее и держал как домашнее животное в течение нескольких месяцев, прежде чем Лиам смог ее разыскать.
Лиам клянется, что ему все равно, но в данный конкретный момент, я уверен, нелегко не ненавидеть человека, который сделал это с ней.
— Я отправлюсь прямиком в Париж и убью этого ублюдка, если после этого хоть один волосок с ее головы упадет, — рычит Лиам себе под нос, подтверждая именно то, о чем я подумал.
— Он этого заслуживает. Но с ней все будет в порядке. — Снова говорю я ему, искоса поглядывая. Лиам выглядит так, словно его пытают, его рыжеватые волосы и борода резко выделяются на фоне его белого, как кость, напряженного лица, его руки сжаты так крепко, что сухожилия на его татуированных руках выступают, как веревки. — Просто успокойся, блядь, чувак. Ты не сможешь помочь своей жене, если сам будешь в полном дерьме.
Лиам свирепо смотрит на меня, но тяжело вздыхает, кивая и вытирая подбородок рукой.
— Ты прав, конечно. Но, черт возьми, я бы хотел, чтобы это поскорее закончилось, чтобы мы могли просто вернуться домой с нашим ребенком.
Дом. Ребенком я проводил много времени, играя в поместье Макгрегоров, и столько же, став взрослым, вплоть до последних нескольких бурных лет. Но это больше не то место, где я чувствую себя желанным гостем. Сейчас там не только Лиам и Ана, но и блудный старший брат Лиама, Коннор Макгрегор, и его жена Сирша. И именно Сирша держит меня на расстоянии.
Моя грудь сжимается при мысли о ней, теперь уже знакомое и нежеланное чувство. Ее лицо мгновенно всплывает у меня в голове: ее гладкое, нежное фарфоровое личико, этот упрямый заостренный подбородок, эти сверкающие зеленые глаза и ее идеальный розовый рот, и все это окружено массой темно-рыжих волос, которые так и просились, чтобы мужчина запустил в них руки и запутал в них свои пальцы… И я делал это снова и снова в течение того короткого периода времени, когда она была если не моей, то, по крайней мере, предлагала мне часть себя.
Время, когда я был полным идиотом.
— Тебе нужно выбросить ее из головы.
Голос Лиама прерывает мои мысли, и я искоса смотрю на него, прищурившись.