— Ты выглядишь таким серьезным. — Райан поворачивается на кресле так, чтобы мы смотрели друг другу в глаза, затем расстегивает молнию на пальто и снимает его со своего тела.
Вешает на спинку моего стула, как будто собирается остаться надолго.
Господи, помоги мне, если мой взгляд не перемещается с ее лица на шею и грудь.
Обтягивающая белая рубашка с длинными рукавами, настолько обтягивающая, что я вижу очертания ее лифчика под ней, приличного размера сиськи.
Какого черта.
Райан встает, подгибает одну ногу под задницу, когда садится обратно, выглядит очень удобно, сиськи подпрыгивают все время, пока она устраивается.
Конечно.
Отличные сиськи.
Узкая талия.
Длинные темные волосы.
Веснушки.
К черту мою жизнь. Может, это была не очень хорошая идея?
«Не очень хорошая идея? Ты издеваешься надо мной? У тебя есть работа, сынок, и никакая женщина не встанет на твоем пути — особенно та, на которую тебе наплевать».
Голос моего отца эхом отдается в моей голове, слова, которые я слышал, как он говорил моему старшему брату, снова и снова, пока они не укоренились не только в голове Дюка, но и в моей.
Райан кладет руки колени.
— Ладно, перейдем к делу. Мне нужно заниматься сегодня вечером, и уверена, что тебе тоже.
— Да. — Не совсем. — Я уже говорил тебе, что мне нужен кто-то, кто будет моим прикрытием.
— Твоей «бородой»7. — Она подмигивает. — Поняла.
— Нет. Не моей «бородой». — В чем, черт возьми, ее проблема? — Я не гей.
— Это была метафора. — Я вижу, как она сдерживается; у нее возникает искушение закатить глаза, но в кои-то веки она воздерживается. — Остынь.
Мне и раньше говорили остыть, но никогда женщина, и никогда — сидя в моем собственном чертовом доме, крутясь и вертясь в своем рабочем кресле, как будто все мое тело не вибрирует от нервов, напряжения и всего того, что еще чувствует мой желудок.
Голод, наверное.
— В любом случае. — Я смотрю на нее. — Не думаю, что это может быть так уж сложно. Мы несколько раз выйдем на публику, и позволим людям нас сфотографировать. Я могу достать тебе билеты на игру, если хочешь.
Райан кивает.
— Это сработает. — Прищуривается на меня. — Мне нужно было приехать, чтобы ты мне это сказал? Мог бы прислать мне эту информацию по смс.
Мой рот открывается.
Закрывается.
— Я подумал, что тебя будет трудно уговорить, и мне придется попотеть, чтобы ты согласилась.
Райан зевает.
— Тот факт, что я вообще здесь, должен о многом говорить. Как будто у меня нет других дел, которыми я могла бы заняться, например, взять дополнительную смену на работе.
— Ты же сказала, что тебе нужно учиться.
— Да. Только потому, что я здесь. Иначе я могла бы взять дополнительную смену на работе, а потом пойти домой учиться.
Я ей не верю, но неважно.
— Я хотела бы вернуться к одному вопросу… — Райан скрещивает свои длинные ноги. — Ты сказал, что я ничего не получу от этого, и мы оба знаем, что это чушь.
— Я не могу платить тебе.
— Кто говорит о деньгах? Не оскорбляй меня.
Не думал, что она из тех, кто откидывает свои волосы, но вот она здесь, перекидывает их через плечо, оскорбленная моим упоминанием о деньгах.
— Ты должен сделать что-то получше этого.
О чем она говорит?
— Я не буду с тобой спать.
То есть, я мог бы конечно.
Она не ужасна на вид, и я не трахался уже очень давно (три месяца, по крайней мере), так что переспать с ней в обмен на…
— Ты пытаешься вызвать у меня рвоту? — Райан смеется, скрещивая ноги. — Будь серьезным хоть на секунду.
Я и был серьезен.
— Тебя тошнит от мысли о сексе со мной?
Что за хрень. Никогда в моей чертовой жизни такого не было…
— Типа того. Ты не совсем в моем вкусе.
Райан Уинтерс сейчас явно врет. Не могу поверить, что она может сидеть там и говорить это с невозмутимым лицом. Не в ее вкусе, моя задница. Я, блядь, всем нравлюсь!
Даже парни хотят заняться со мной сексом!
Кого она пытается обмануть?
— Я не в твоем вкусе? — недоверчиво спрашиваю я. — А кто тогда в твоем вкусе? — Диего Лоренц, чувак с вялым членом и слабым хребтом?
— Почему тебя это волнует?
Потому что мне не все равно, черт возьми! Не потому, что она в моем вкусе, но все же.
— Меня не волнует.