Ну, практически на все. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, и это, несомненно, отчаянная мера.
Или… так и есть? Может быть, я говорю «да» только потому, что хочу залезть на Паркера, как на дерево, а с последствиями разбираться потом, но в любом случае…
— Договорились. Потому что я знаю, что нет абсолютно никаких шансов, что я когда-нибудь снова полюблю этот дурацкий праздник или возвращения домой. Все, что угодно, лишь бы не надевать этот дурацкий костюм и не участвовать в этом ужасном спектакле. Я уверена, что Дерик Майклс надевал его четыре года подряд, и сомневаюсь, что с тех пор его стирали.
Теперь будет интересно, потому что я никак не могу проиграть. Все шансы против Паркера, и мне не терпится насладиться своей победой, когда я увижу его на сцене.
— А что насчет тебя? Если выиграешь, что ты получишь? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди.
— Если я выиграю, то ты наденешь костюм, и мне этого будет достаточно, малышка Скотт.
Он усмехается и добавляет.
— И никакого жульничества. В игре все честно, и ты должна попробовать по-настоящему. Я знаю, когда ты увиливаешь, так что никакого мошенничества.
— Договорились.
— Через неделю мы встретимся под омелой на ежегодной рождественской вечеринке твоего отца, и тогда посмотрим.
Ни за что на свете Паркер Грант и его нелепое рождественское веселье не повлияют на меня. Никогда. А это значит, что я могу поцеловать на прощание нелепый костюм эльфа и эту дурацкую пьесу.
Слава Богу.
— Игра началась, доктор Грант.
Глава 2
— Проснись и пой, Квинн, — напевает моя мама в гостевой комнате, в которой я сейчас сплю, точнее, пытаюсь спать. Через несколько секунд в комнату врывается ослепительный солнечный свет, омывая меня теплом, когда она раздвигает шторы. Совершенно. Никаких. Границ.
— Уходи, — стону я, натягивая одеяло дальше на голову, защищаясь от света, — я никогда не покину эту кровать. Никогда.
У меня болит все тело; такое ощущение, что меня переехал грузовик, и даже стремление Стейси к укреплению семейных уз не сможет вытащить меня из этой постели. Я смутно понимаю, что на заднем плане играет «Санта-Клаус едет в город» и пахнет свежими пряниками.
Я проснулась в аду, вот что происходит.
— Я не уйду, сейчас девять утра, и на улице самый прекрасный день. К тому же у тебя гость.
Это привлекает мое внимание. Я резко сажусь и смотрю на нее, приоткрыв один глаз.
— Гость?
Мама кивает, на ее губах играет лукавая улыбка. Она скрещивает руки на груди и смотрит на меня сверху вниз.
— Пришел доктор Паркер Грант.
Доктор Грант.
Моя мама обращается к Паркеру как к доктору Гранту, этот человек практически ее сын. Слишком рано для ее театральных представлений.
— Хорошо… и? Я уверена, что он здесь для того, чтобы заниматься с Оуэном мужским дерьмом.
— Нет, он здесь, чтобы увидеть тебя.
Поднеся пальцы ко лбу, я потираю нежную, ноющую кожу. Сколько именно шампанского и гоголь-моголя я выпила вчера вечером?
Боже мой. Черт. Дерьмо. Черт.
Прошедшая ночь нахлынула на меня приливной волной плохих решений. Губы Паркера на моих, его флирт… Глупое пари.
Отлично, Квинн, во что, черт возьми, ты ввязалась?
Это должна была быть простая поездка домой, с целью убраться отсюда как можно скорее и как можно меньше ввязываться в праздничное веселье. В этот план определенно не входило участие в глупых рождественских пари с лучшим другом моего брата.