В общем, мой транспорт и по совместительству сущность, которой я досталась на обед, ‒ это червь и змея одновременно. Громадная с блестящей сегментированной поверхностью и широкой пастью, усеянной зубами. Изнутри веет розоватый туман. Перевожу взгляд чуть в сторону и вижу черную гладкость воды, упирающуюся в горизонт. Так, значит, тварь плыла по воде?
Место, куда прибыло Великое Тело, похоже на широкую поляну. От основания деревянных ступеней начинается ковер из жухлой травы ‒ иссохшей и почерневшей. Чуть дальше хаотично разбросаны деревья без листвы. Небеса усеяны грозовыми облаками. Воздух наполнен ароматом приближающегося шторма и тонким запахом смрада.
Тихонько кашляю и снова щипаю себя за чувствительное место у основания локтя.
Ничего.
Я застряла тут.
‒ Чего стоим, тухлики? Бегом, бегом, катимся к папаньке. Буду вас холить, лелеять и обеспечивать льготным жильем.
Так себе агитация. Но и сказаны все эти обещания без особого вдохновения.
Команда пассажиров Великого Тела послушно спускается по ступеням. Фигуры в балахонах покачиваются в едином, только им известном ритме. Следую за ними, стараясь подстроиться под их походку. Зачем раньше времени обозначать свое присутствие?
На середине лестницы решаюсь выглянуть. Любопытство тянет вперед к непознанному. А еще интересно рассмотреть поближе обладателя этих ленивых тональностей.
Красавчик. Банально, но по-другому не скажешь. Золотистые вьющиеся волосы до плеч сияют, будто подсвечены изнутри солнцем. Глаза горят завораживающим небесно-голубым светом. Не знаю, как тут с тренажерами, но он точно прыгает козликом по горам, потому что тело у парнишки что надо ‒ крепкое, да и подтянуто все в нужных местах. Этот факт отлично подчеркивают облегающие черные брюки, тонкая белая рубашка и черный жилет с многочисленными завязками.
‒ Стоять! ‒ командует красавчик, и первый из моей компании в балахонах замирает на последней ступени.
Златовласый глумливо усмехается и прогулочным шагом добирается до головы шеренги.
‒ Я Ацелестий, ‒ с неприкрытой насмешкой представляется парень, манерно кланяясь. Хотя и в его преувеличенной вежливости легко прослеживается издевка. ‒ Ваш фасовщик на сегодня. Работка ‒ скука, тоска и уныние. Так что разберемся по-быстрому и разойдемся… хех… по своим делам.
Он явно наслаждается своим напускным жеманством.
Несмотря на обещание все сделать по-быстрому, парень пару минут просто роется в карманах, которые появляются то тут, то там на всех местах его одеяния, насмешливо цыкает и каждый раз приговаривает «не то», «и это не то», «а это то, да не то то, что то».
Теряю терпение и подумываю уже швырнуть в него червя, снятого с плеча впереди стоящего рыбака.
Наконец «фасовщик» находит нужную вещь. В руках у него миниатюрная шкатулка, выполненная в черных и багровых тонах.
‒ Пора паковаться, тухлики, ‒ весело заявляет Ацелестий, кладя бледную руку на выпуклую крышку. ‒ Вы были плохими детками в этом году?
Шкатулка открывается. И чуть погодя открывается и мой рот.
Зрелище неописуемо… адское.
Типчика в балахоне внезапно начинает потряхивать. Он дергается, словно под действием тока, а затем вдруг сгибается напополам. А потом еще и еще. Легко, как лист бумаги в замысловатое оригами. Черви сыплются с него, ошметки балахона повисают в воздухе.
От типчика остается только черный конвертик. Ацелестий жадно хватает конвертик и пихает в шкатулку.
‒ Посылка отправлена. ‒ Он подмигивает следующему в очереди. ‒ Душа грешника пластична и податлива. И чем грязнее душонка, тем покладистее ее составляющая. Следующий! Давайте, давайте, идите к папуле.
Очередь истаивает на глазах. Без единого пика толпа грешников обращается в черные конвертики, после превращения тут же перекочевывающие в загадочную шкатулку.
Сердце гулко бьется о ребра. Происходящее – будто сцена из анимированной карикатуры. Настолько все здесь пропитано фарсом.
Не верю… Проснись, Мила, проснись сейчас же!
В конце концов, и мой рыбак обращается конвертиком, на прощание сбросив в траву кучку червей.