Рискованно. Пусть сначала расскажут, кого тут едят и кто тут ест. Расчетливость моя не знает границ. Но обозначенные вопросы, несомненно, актуальны. Не хочется оказаться среди тех, кого тут втихаря подъедают.
‒ Хэй, тухлик номер семнадцать. ‒ Ацелестий медленно кружит вокруг дерева, но не делает попыток взобраться. Голубые глаза хищно пылают.
‒ Сам ты тухлый, ‒ отзываюсь я и неосознанно принюхиваюсь к рукавам блузки. Цветами, конечно, не пахну, но до ходячей помойки мне далеко.
‒ Спускайся, беляночка, ‒ ласково просит парень и оглядывается на уроненную шкатулку.
Мне кажется, или меня не на роскошный обед зазывают?
Ишь чего удумал. В коробку меня запихать.
‒ Спускайся, ‒ канючит он нежным голоском, царапая когтями кору со ствола.
Да-да, у Ацетона настоящие когти. Появились сразу же, как он объявил на меня охоту. Они блестят и переливаются, как будто вырублены из радужного камня.
И после такого зрелища вниз съехать? Когтеточкой подработать?
Нетушки.
Лучше тогда повыше заберусь.
‒ Беляночка, ‒ тянет Ацелестий. ‒ Ты моя семнадцатая…
Видать, разгульную жизнь ведет когтистый.
‒ … в учетном списке. Сбиваешь мне весь график. ‒ Он серьезнеет и недобро прищуривается. ‒ Не спустишься?
‒ Неа, ‒ мотаю головой.
‒ Что ж, не проблема. ‒ Парень усмехается и неспешно бредет до шкатулки.
А кто про график только что распинался? С таким медленно-размеренным подходом любое производство мигом зачахнет.
Воздерживаюсь от критики вслух. Разумность во мне еще не стухла.
‒ Хотел сделать это ласково, ‒ горестно вздыхает Ацелестий, играя на невидимую публику. ‒ Последний шанс. Спустишься?
‒ Неа. Я решила кардинально изменить сферу деятельности и примкнуть к пернатым. Сначала буду дятлом и проверю твое терпение на выносливость. А потом рвану в теплые края.
‒ У тебя нет крыльев, птичка. ‒ Ацелестий, к моему удивлению, слушает мои преисполненные пафосом речи с величайшим вниманием.
‒ Тогда родина моя ‒ эта ветка! ‒ Хлопаю коленями по той, на которой ючусь. ‒ Совью гнездо и буду горланить баллады. Учти, сахарно-ватные и сопливые.
Парень хмыкает.
‒ Сама напросилась, беляночка. ‒ Ацелестий открывает шкатулку. ‒ Тьма берет свое. Хочешь ты этого или… э, какого?..
Ну, судя по воплю, что-то пошло не так.
Раскладываюсь на ветке и с любопытством наблюдаю всю сцену с вип-ряда. Ацелестий недоуменно смотрит то в темное нутро шкатулки, то на меня.
‒ Не получается, ‒ протягивает он, встряхивая шкатулку. ‒ Не встает.
‒ О, не нужно волноваться, ‒ философски изрекаю я. ‒ Такая проблема сплошь и рядом. Скажу тебе, все дело в стрессе от работы.
Ацелестий вдруг заливается смехом. Красивый звук, но не стоит забывать, что эта прелесть меня едва на кусочки не разодрала. А теперь так и жаждет засунуть меня в тесное пространство.
Тайный клаустрофоб во мне уже в сотый раз бьется в конвульсиях.
‒ Тьма не встает, ‒ отсмеявшись, поясняет парень. ‒ И не тянет тебя к себе.
‒ У меня пониженная внушаемость. ‒ Пожимаю плечами. ‒ В прошлом году у меня был файтинг с цыганкой. Она отжала у меня игровую сотенку с рожицей Микки Мауса, я отжала у нее золотое колечко.
‒ Интересно. ‒ Ацелестий вновь проделывает свой фокус с лизанием воздуха. При следующих словах в его интонациях появляются сталь и мягкий шелк. Приказ, мастерски вплетенный в уговор. Он возводит ко мне руки, гипнотизирует небесными глазами и ублажает мой слух чарующим голосом: ‒ Иди ко мне.
‒ Не, лучше вы к нам. ‒ Хлопаю по шершавой поверхности облюбованной ветки рядом с собой. ‒ Так и быть, разрешу тебе взять позывной «Снегирь».
Глава 6. ЯГНЕНОК И СЕРЕБРО