Его голос так слаб, как никогда прежде.
— И не подумаю, — теперь настает моя очередь рычать.
Почти вся одежда Кассара разорвана. Места, на которых проступала чешуя, вздулись и покрылись кровавыми язвами. Я буквально воочию вижу, как ему больно в эту секунду — по тяжелому прерывистому дыханию и затуманенному взгляду.
— Я хочу, чтобы ты покинула… Мой дом…
— Наш дом, — будь Кассар сейчас не в столь “раздраконенном” и тяжелом состоянии, я бы точно его стукнула.
— Госпожа, он прав, — за спиной раздается голос Гилберта, возникшего словно из ниоткуда, — Вам нельзя оставаться здесь.
Выглядит прежний немощный старикашка теперь очень и очень внушительно. На нем надет затейливый стальной доспех, а в руках он сжимает большой меч из такой же черной стали, как и кинжал. Мое и без того взволнованное сердце заходится стуком еще сильнее, когда я понимаю, что он может сделать.
— Я его не брошу, — резко отвечаю я, поднимаясь на ноги.
— Не вам это решать, — Гилберт крепче сжимает меч, а я невольно прикрываю собой мужа, вставая между мужчинами. — Это воля Кассара.
— Опусти оружие и помоги мне отнести его в кровать, — плевать я хотела на чью-то там волю, — Живо!
— Чароит, ты не можешь…
— Я — твоя госпожа. Выполняй приказ.
Обычно я никогда не позволяю себе разговаривать в таком тоне с прислугой, да и, судя по всему, наш домоуправляющий оказывается не совсем слугой, но сейчас на кону стоит вопрос жизни и смерти. И приказной тон, и строгий взгляд помогают мне добиться цели — Гилберт, кем бы он ни был, опускает меч и зачем-то резко дергает застежки , удерживающие стальную пластину на его груди, с грохотом отбрасывая ее в сторону.
Только когда мы общими усилиями наконец доставляем Кассара в спальню, укладывая его, уже бессознательного, в постель, я начинаю хотя бы немного успокаиваться.
— Ему нужен аконитум, — замечает Гилберт.
— Что это?..
— Особый настой для укрощения драконьей ипостаси. Кассар постоянно употребляет его.
— Он в кладовой, — пустым голосом отвечаю я, — Я слила все остатки в одну большую бутыль.
— Вы должны знать… Незавершенные обращения жутко вредят организму. Если такое произойдет снова — господин может не выжить.
Я смотрю на кровоточащие раны Кассара — и теперь начинаю понемногу понимать, откуда у него все эти шрамы. Пусть раны и затягиваются сейчас быстрее, чем у обычного человека, но выглядят они все равно довольно жутко. Не представляю, как ему помочь…
— Принеси все, что нужно, — все тем же безэмоциональным голосом приказываю я, — Ту коричневую гадость, заживляющие мази, чистые бинты и что-то от боли… Мы сделаем все, чтобы ему помочь.
— Да, госпожа.
Когда мы остаемся с Кассаром наедине, я наконец могу позволить себе эмоции. До меня все еще постепенно доходит осознание всего произошедшего, но держаться я больше не могу. Мой муж — дракон, но это не имеет ничего общего с моими романтическими представлениями об этих существах, что я почерпнула из книг. Реальность куда болезненнее, страшнее и опаснее. Моя жизнь оказалась под угрозой, но что меня волнует еще сильнее — то, что под угрозой сейчас находится жизнь Кассара.
А ведь по указу императора на драконов до сих пор объявлена охота. Если кто-то узнает, что мой муж один из тех, кого он прежде убивал на войне… Уж лучше прежние слухи о безумии и жестокости, чем это. Хотя, как оказалось, все они недалеки от истины.