Волна горечи накатила и обдала острыми, как иглы, брызгами. Вонзила их в израненную плоть. Надо мной явно издевались, напоминая о человеке, исчезнувшему из моей жизни навсегда, стертому из нее ластиком несправедливости.
- Хватит! - заорала я, вскакивая. - Остановите!
Сработало. Картина замерла. Я в зеркале осталась стоять с синим свитеров в руках.
Я шагнула ближе, внимательно вглядываясь в собственное лицо. Какая юная, наивная. Верящая в хэппи-энд.
- Покажи Литвинова! - приказала я. - Нашу первую встречу!
Зеркало откликнулось, но вновь подгадило. На меня взглянул черный маг. Не через стекло магазина, а в зале ожидания аэропорта. Всё тот же прощупывающий взгляд - с Антона на меня. И снова на Антона - парня, в котором не было ни капли магии.
В голове коротнуло. Кулаки ударили по стеклу.
- Я сказала: покажи первую встречу! Сейчас же!
Кто-то невидимый негодующе фыркнул, но подчинился. Пальцы разжались и свободно легли на гладкую поверхность. Поехали вниз. Я уменьшалась в размере, словно Алиса из знаменитой сказки. Преобразился и Литвинов. Исчезли пальто и щегольская шляпа, лицо посерело, щеки ввалились. Теперь он стоял за стеклом магазина и смотрел мимо меня. На кого-то другого. Другую. Белокурую девочку с мишкой в одной руке и куклой во второй. Плюшевый медведь «объяснял» фарфоровой подруге, как опасно уходить одному со двора, но та не слушала. Отворачивалась. Но разве игрушки так умеют?
Я наклонила голову, приглядываясь к троице, заинтересовавшей темного мага. Девочка расплывалась, была не в фокусе. Мишка выглядел четче, но «камеру» явно навели на светловолосую куклу. Она почувствовала мой взгляд, васильковые глаза заглянули в душу. Губы шевельнулись чуть заметно, но я смогла прочесть два слова «Помоги мне».
- Дурацкая кукла! Плохая! Плохая!
Девочка закатила истерику, устав от «непослушания» игрушки. Из примерочной выскочила её мать в магазинном платье, она что-то кричала, но я не могла разобрать смысла фраз, будто они звучали на незнакомом языке. Женщина схватила дочь за руку и потащила к выходу. Та хныкала и хныкала, крепко прижимая к себе медведя. Куклу забрала мать, взяла бережно, словно дорогущий антиквариат.
Васильковые глаза не отрывались от меня. Умоляли о помощи.
Кто-то выключил свет. Лабиринт? Нет. Это случилось в самом магазине. Погасли лампы. И солнце за витринным стеклом. Завизжала женщина. Раздался звук упавшего тела.
- Яна! Яна, где ты?! - истерически заголосила в темноте мама.
Я не ответила. Сидела на полу и смотрела, как темный маг шагает внутрь. Сквозь стекло.
Наверное, в таких случаях полагается кричать. Или терять сознание. Но я не сделала ни того, ни другого. Прикрыв голову дрожащими детскими ручками, провожала Литвинова взглядом. Он не замечал слежки, шел покачиваясь. Он точно был болен. Странно. Я видела всех в помещении - расплывчатыми тенями: маму, продавщиц, покупательниц. Но они чувствовали себя слепыми. Шли на ощупь, шаря руками. Медленно-медленно, словно стрелки часов изменили бег. Или это темный маг двигался быстрее времени?
Он приближался к белокурой девочке и её матери. К кукле.
Протянул руку, показавшуюся мне клешнёй.
Я смотрела. Не отрывая глаз. Испуганная и зачарованная.
В темноте, похожей на серое марево, сверкнули васильковые глаза.
- Рано! - сказал кто-то хриплым голосом, не старческим, но сварливым.
Потолок взорвался. А с ним и небо. Обломки посыпались вниз. Но не долетели.
Картинка сменилась под чей-то негромкий смех.
Холод пробрал до костей. Я перестала чувствовать щеки и нос. Ноги работали слаженно, неся меня - взрослую - дворами к дому, в котором мы когда-то жили с Антоном. Туда, где тепло и безопасно. Из ночной темноты и мороза. Я из воспоминания не знала, что это обман. Уютная квартира превратилась в бойню.
- Нет! - воспротивилась я настоящая, но тело не отреагировало.
Вот и дом. Окна, за которыми непривычно темно. Засыпанное снегом крыльцо.
- Нет! - повторила я, отказываясь подниматься наверх, где меня никто не ждал.
Там не осталось жизни. Только смерть, кровь и погром.