В тот день они стояли на автобусной остановке: сам Дементьев, Стас Климов, Юрка Самохин и девчонки, Юля, Даша и ещё одна… её имени он не помнил. Впрочем, по имени её вроде никто и не звал – у них в общежитии она была для всех просто Мышкой. Такая же маленькая, невзрачная, тихая, с куцым хвостиком и в очках. Она вечно была в тени своих подруг, ярких, веселых, раскомплексованных. Юлька с Дашкой наперебой кокетничали с парнями, хотя на самом деле – с ним. Громко и заливисто хохотали над каждым словом. И, стоя на месте, умудрялись источать призыв к сексу.
Девчонки всегда уделяли ему повышенное внимание, ещё со школы. В старших классах две даже как-то подрались из-за него.
В общежитии универа такого треша, конечно, уже не было, но все равно почти в каждой девчачьей комнате относились к нему очень благосклонно: подкармливали, зазывали на гулянки, пришивали ему пуговицы, гладили рубашки. Та же Мышка, например, его стригла. И всё это просто за спасибо.
А тогда Дементьев только-только порвал с очередной подружкой и с благодушием отзывался на заигрывания Даши и Юли. Ждал автобус, курил и раздумывал: замутить или не замутить с кем-нибудь из них? Если да, то с какой?
И тут появились они. Инна Немирецкая и её подруги. Блондинка и две шатенки. «Три грации». Кто-то так прозвал их в насмешку, и прилепилось. Климов же просто говорил о них, кривясь: "эти охреневшие мажорки".
Их знал, наверное, весь универ, хотя сами они держались так, словно никого не замечают, не знают и знать не хотят. И компания у них была своя – иногда к универу подъезжали парни на дорогих тачках. Увозили-привозили этих кукол.
Вышагивали «грации» как по подиуму, бесстрастно, изящно, надменно. Все три красивы. Но Дементьеву всегда больше нравились блондинки, особенно такие, с платиновым отливом. Хотя в то время он на Инну даже не смотрел. Какой смысл? Она ведь была не то что неприступная, а вообще недосягаемая. Да и не понравилась она ему сначала. И это если ещё мягко.
Эта троица направлялась к такси, когда Дашка с Юлькой над чем-то в очередной раз захохотали и привлекли внимание.
– Общажники, – бросила одна из «граций». Чётко и громко. С насмешкой и презрением. Как о чем-то позорном и отвратительном. Его тогда это страшно уязвило, даже не само слово, а то каким тоном оно было сказано.
Вспыхнув, он повернул голову и наткнулся на ледяной взгляд блондинки. Инны Немирецкой.
.
глава 9
Это потом уже Дементьев узнал, что Инна при всей своей внешней надменности никогда не стала бы вот так унижать кого-то, тем более без всяких причин. Но тогда он не понял, кто из трех подруг назвал их презрительно общажниками. Да и какая разница? Они все три друг друга стоили, считал он в то время. И именно её холодный отстраненный взгляд подлил масла в огонь.
Стас, придурок, вскинул сразу руку в неприличном жесте. И сквозь лед в её взгляде отчетливо проступила брезгливость.
Затем девушки сели в такси и уехали. А они остались. Только настроение почему-то резко испортилось. Девчонки по-прежнему хохотали, Стас похабно шутил в адрес «охреневших мажорок», Юрка Самохин подхватывал его шуточки, а Дементьеву всё это казалось тупым и безмерно раздражало.
Он даже сорвался на Стаса:
– Можешь заткнуться? Достал.
– Ты чего, Ник, перегрелся? – изумился Стас. – Или ты из-за этих сучек бесишься?
Они тогда чуть не разругались прямо на остановке. Девчонки вмешались, утихомирили обоих.
Второй раз Дементьев встретился лицом к лицу с Инной почти месяц спустя, в середине июня. В разгар летней сессии.
Накануне у него вышел конфликт с одним из преподов. Тот проехался по его внешнему виду – в ту пору Дементьев почитал гранж во всем: от музыкальных пристрастий до одежды. И на экзамен по политологии заявился в драных голубых джинсах и черной футболке с ликом Курта Кобейна. Ехидные замечания преподавателя он не оценил, сгоряча нагрубил и был выгнан вон. А на следующий день его вызвали в деканат.