— Не шевелись, Илай.
Мальчуган поднял на него перемазанное слезами, грязью и соплями лицо. Карие глаза увеличились до размеров плошек, а густая темная прямая челка упала на глаза.
— Оно на меня рухнуло.
— Вижу.
Иен уже встречался с Илаем. Выражаясь современным языком, парнишка жил на природе и бродил по лесу, наслаждаясь такой свободой и отсутствием присмотра, о коих не смели даже мечтать городские восьмилетки.
Впрочем, Илай уточнил, что ему восемь с половиной.
Несмотря на вечно грязную мордашку и явно домашнюю стрижку, о мальчугане, похоже, нормально заботились. По крайней мере, синяков на худеньком теле появлялось не больше, чем у любого парнишки его возраста.
— Не лучшее ты место выбрал, чтобы лазить. — Корявая железяка оказалась тяжелее, чем с виду, а еще обладала ужасно острыми краями. Иен осторожно ее приподнял и отодвинул в сторону. Из длинного пореза, видного в порванной штанине Илая, потекла кровь. Слишком обильно. Иен сбросил куртку и расстегнул фланелевую рубашку. — Сейчас будет больно.
— Я… я не боюсь. — Очередная слезинка прочертила новую дорожку на покрытом грязью лице Илая, что напоминало дорожную карту.
— Конечно. — Иен стянул с себя рубашку, оставшись в одной футболке, и перевязал рану длинным рукавом, чтобы остановить кровотечение. — Пообещай, что больше здесь лазить не будешь.
— Ну, наверное.
Иен обернул остальную рубашку вокруг груди парнишки и осторожно того поднял. Илай всхлипнул.
— Больно.
— Верю. Давай отнесем тебя домой.
Илай прижался к груди Иена.
— Не надо меня носить, я ж не маленький.
— Знаю. Но я тут тренируюсь для участия в соревнованиях по триатлону. Хочу поработать над выносливостью.
— Ты будешь выступать в «Айронмене»?
— Думаю, да.
Или нет. Одно дело бегать и плавать, но вот сто двенадцать миль на велосипеде — серьезная загвоздка для человека, предпочитающего твердо стоять на земле.
Родители Илая держали ферму. Жестяная крыша их дома уже виднелась на горизонте. Заметив, как лицо мальчика исказилось от боли, Иен сбавил шаг.
— Как поживает твоя мама? — спросил он, чтобы отвлечь Илая.
— Все еще грустная.
— Жаль.
В их последнюю встречу Илай рассказал, мол, мама должна была родить братика или сестричку, но «что-то пошло не так, и теперь она много плачет».
Парнишка крепче ухватился за шею Иена.
— Папа говорит, она скоро перестанет.
— Хорошо, — кивнул Иен и аккуратно перешагнул через молодое деревце, которое рухнуло поперек дороги. — Тебя чем последнее время кормили? Весишь целую тонну!
На самом деле, восьмилетка был легче цыпленка.
Илай скривился.
— Бобами. Съели почти все, что мама собрала прошлым летом, но скоро вырастут лук и горчичный салат.
Мальчуган говорил как заправский фермер. Карабкаясь вверх по склону, Иен продолжал его забалтывать. Спрашивал, каких новых птиц узнал Илай, не встречал ли тот медведя, как продвигается школьный проект по пчеловодству. Наконец в поле зрения возникла обшарпанная ферма.
Простой дом был обшит некрашеными досками, на крыше виднелась пара солнечных батарей. Взрыхленная земля слева, видимо, обозначала огород. Хозяйственные постройки включали в себя старый табачный сарай, загон для коз и курятник с простенькой сеткой. Все это окружал грубый забор из колючей проволоки под охраной пары лающих собак и здоровенного мужчины, который сейчас приближался к незваным гостям с винтовкой.
— А ну стой где стоишь!
Иен не слишком разбирался в огнестрельном оружии, однако полуавтоматическую AR-15 опознал.
— Папа!
— Илай? — прищурился мужчина в лучах утреннего солнца.