― Черта с два. Он палец о палец не ударил ни для меня, ни для моей мамы!
Мистер Кершоу продолжает излагать свою версию.
― Дом, в котором вы жили на Ройал-стрит, был куплен твоим отцом. Новые автомобили, на которых твоя мама ездила и меняла каждые несколько лет, тоже покупал твой отец. Он посылал ей деньги каждый месяц, вплоть до конца ее дней. Как ты думаешь, откуда у твоей матери были средства, которые она завещала тебе? Она всегда откладывала часть тех денег для тебя. И вообще, это было пожеланием твоей матери, чтобы он не раскрывал тебе свою личность.
― Чушь! ― протестую я. ― Зачем ей это?
― По нескольким причинам.
Он откидывается на спинку кресла, и стул сдвигается от его веса.
― У мистера Гловера не было возможности осесть и жить счастливо с твоей матерью. Она осознавала это с самого начала. И не хотела, чтобы ты стала центром внимания средств массовой информации. Хотела для тебя нормальной жизни. Более того, она не могла допустить, чтобы твой отец не был рядом с тобой в эмоциональном плане. Считала, что это только собьет тебя с толку и заставит чувствовать себя нелюбимой.
Чувствую, как мои глаза закатываются, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить их.
― «Нелюбимой»? Будто отсутствие отца должно было как-то улучшить мое самовосприятие. Нет, это заставило меня чувствовать себя брошенной.
― Мне жаль, Мэдоу. В конечном счете, решение принимала твоя мать, и она посчитала, что будет лучше, если ты никогда не узнаешь о его существовании. Твой отец подчинялся ее желанию, пока не узнал, что умирает. Поверь мне, он колебался, включать ли тебя в завещание. Он не хотел предавать память твоей мамы, но при этом понимал, что ты заслуживаешь знать правду и получить часть его наследства. Он хотел помочь тебе, Мэдоу. Это решение было бескорыстным.
Я сощуриваю глаза.
― Неужели? Знаете, что я думаю? Я думаю, он боялся встретиться со мной лицом к лицу, поэтому дождался своей смерти, чтобы вывалить на меня эти новости. Он легко мог бы объявиться, когда ее не стало. Наверное, звучит корыстно. Вот только моя мама, может, и принимала его подачки, но мне не нужны деньги моего ныне покойного папочки.
Звук ладони мистера Кершоу, хлопнувшей по его столу, посылает импульс боли по моему телу.
― Мэдоу, посмотри на свою ситуацию со стороны. Судя по тому, что я вижу перед собой, для такого подарка лучшего времени и быть не могло. Кроме того, это не первый подарок тебе от него. Учеба в твоей художественной школе — это тоже дар мистера Гловера.
― Погодите. Что?! Я получила стипендию для обучения в школе искусств. Вы сами помогали мне подать заявку.
Я качаю головой, все это время правда была прямо у меня под носом.
― И откуда, по-твоему, взялась эта стипендия? Твой отец позаботился о том, чтобы ты была в числе получателей стипендии на обучение изобразительному искусству, выдаваемой из его фонда.
― Что ж, я туда так и не попала. Нэйт украл все мои деньги и запретил мне ехать.
― Я знаю, ― хмурится он. ― Твой отец тоже об этом знал.
Я хватаюсь пальцами за лоб, все это слишком тяжело для восприятия. Моя жизнь была сплошной ложью.
― Ладно, допустим, этот человек, которого я никогда не видела, утверждающий, что он приходился мне отцом, прятался в тени и бросал крохи милосердия в нашу с мамой сторону. Но это все равно не объясняет того, зачем я здесь, вместо того чтобы искать безопасное место, чтобы спрятаться от своего невменяемого мужа.
― Мэдоу, неужели ты не понимаешь? Мне действительно нужно разжевать тебе все? Для твоего отца карьера и искусство были его жизнью. Он никогда не был женат и не воспитывал детей. По правде говоря, он и не мог. Вся его жизнь прошла в разъездах из города в город. У него было двое детей, о которых мы знаем, оба незаконнорожденные. Мы также помогали заботиться о твоем брате на протяжении многих лет.
Я качаю головой в недоумении.
― У меня есть брат?
― Да, сводный брат, но, боюсь, я не могу сказать тебе, кто он. Это к лучшему ― надеюсь, ты понимаешь.
― Ой, да неважно.
Боль в животе не дает мне полностью принять на себя все выпущенные в мою сторону снаряды шокирующей информации.
Мистер Кершоу продолжает.