— Он извинился, объяснил мне всё, — сказала она, и мои глаза округлились настолько, что чуть не вылезли из орбит. Извинился, значит? Извинился? То есть, перед ней он извинился, а передо мной не счёл нужным, прекрасно! Мои мысли скакали в хаотичном раздрае. И только спустя пять минут я поняла, что хожу по комнате туда-сюда как заведенная. Вот ведь козёл! Урод! Чёртов предатель!
— Уэнсдей, всё хорошо? Может, ты присядешь? — спросила Энид, задумчивым голосом, но меня было не остановить.
Меня буквально поглотила ненависть к нему. Я мечтала только о том, чтобы стукнуть его по лицу, надеть на голову пакет и душить так долго, пока он весь не посинеет.
— Нет, это невероятно, нужно собираться на лекции, — сказала я, пытаясь дышать. Взяла расчёску и начала с остервенением расчесывать волосы до лёгкого жжения на макушке. Мне казалось, что такими темпами я могу выдрать из них огромный клок.
— Я не простила его, если ты об этом, но калечить его не собиралась, — ответила Энид грустным голосом, — Давай сегодня побудем вдвоем? Поговорим по душам? Может, посмотрим что-нибудь?
Я вдруг посмотрела в её зелёные глаза, в которых отражалось столько заботы ко мне, что я не могла отказать. Она была слишком доброй, открытой и честной, чтобы я вновь растоптала её доверие. Кроме того, я очень хотела спросить её об этом дурацком физиологическом чувстве, которое испытывают девушки при виде другого индивида. Естественно, я не планировала делиться, а лишь завуалировано свести её к разговору об Аяксе.
— Хорошо, — согласилась я, и она обняла меня, уткнувшись волосами в мой нос. От неё пахло кокосом. Так сладко, просто ужасно сладко. Я вдруг начала задыхаться, и поняла в очередной раз, что объятия вовсе не для меня. Я немного отстранилась, и она всё сразу поняла. Мы сходили на лекции и уже ближе к четырём часам дня были в комнате после полдника. Энид выбирала фильм, но внезапно в дверь постучали. Я вздрогнула. Мне было страшно открывать её и вновь увидеть его лицо. Сердце заколотило с двойной силой, но когда я всё-таки отворила щеколду, увидела на пороге Ксавье. Моему разочарованию не было предела.
— Можно? — спросил он, почти бесцеремонно проталкивая меня внутрь, — Как тебе подарок?
— Я не… — я вдруг посмотрела на коробку, которая лежала открытой, — Спасибо, очень мило.
— Мило? Я старался, чтобы было жутко, — посмеялся он, и я встала с непробиваемым взглядом, якобы это мои истинные чувства, хотя я вообще не понимала, о чём речь.
— Что ж… Хотел позвать тебя в кино на выходных? — спросил он, улыбаясь, и Энид тут же перебила.
— Кино? Мы тоже хотим в кино, пошлите вчетвером! — завопила она, и Ксавье очень тяжело выдохнул, бормоча себе под нос какие-то шаманистские проклятия. Я поняла, что он хотел побыть вдвоем.
— Ладно, Энид, пойдём вчетвером, — сказал он, растянув губы, но я продолжала молчать, глядя на него.
— Всё нормально? — спросил он вдогонку.
— Да, — ответила я, — Мы заняты. У нас были планы.
— Оу. Тогда извини, — он вышел, и я быстро захлопнула дверь, присев к ней на кровать. Я не была сильна в разговорах, но очень тонко попыталась намекнуть на то, что хотела узнать, однако сделала всё не так, как было нужно, и тем самым многое испортила.
— Как девушке понять, что она вошла в пубертат? — спросила я, сморщив лицо, и Энид заулыбалась.
— Я тебя удивлю, но ты совершенно точно в нём, — уверенно сказала она.