Щелк, щелк, щелк, щелк, щелк, когда замки открылись. Дверь распахнулась. На пороге стоял Райн в темном плаще, в руке он держал кучу ткани.
Он бросил кучу на кровать, это оказался плащ.
— Надень его, — сказал он.
Я не надела.
— Зачем?
— Потому что я так сказал.
— Это дерьмовая причина.
— Сиськи Иксы, принцесса. Надень проклятый плащ.
Я прищурила глаза, глядя на него, будучи сбитой с толку и стараясь не показать этого. Несколько часов назад он угрожал мне пытками.
— Я не понимаю, зачем мне куда-то идти с тобой или делать все, о чем ты просишь, — отрывисто сказала я. — Когда ты уже дал понять, что просто заставишь меня делать все, что ты хочешь.
Он вздохнул.
— Мы не можем вести этот разговор здесь. Просто надень плащ и пойдем, — сказал он, поднял капюшон и вышел из комнаты.
Я сидела там несколько долгих секунд, а потом выругалась себе под нос. Черт бы побрал это человеческое любопытство.
Я накинула плащ и последовала за Райном. Он пошел в соседнюю комнату, в свои покои. Он придержал для меня дверь, а затем закрыл ее за нами.
Я никогда не была в этой комнате. Комната была пуста, когда я жила здесь ребенком, Винсент никогда не подпускал ко мне никого, кроме себя, учитывая хрупкость моей человеческой кожи и влечение к моей человеческой крови. В этом крыле было всего две комнаты, так что, оставив эту свободной, я была в безопасности и изолирована от других.
Она была зеркальным отражением моей собственной — маленькая гостиная, умывальная, спальня. Я посмотрела на открытую дверь в спальню Райна. Спальня была в беспорядке, чего я не ожидала, простыни и одеяла лежали грудой на кровати, и я постаралась не думать о том, что наши комнаты разделяет стена.
Райн прошел в другой конец гостиной, где два больших окна доходили до потолка. Он открыл одно из них и распахнул его настежь. Порыв сухого воздуха пустыни растрепал его волосы по лицу, когда он взобрался на подоконник, повернулся ко мне и протянул руку. С клубами дыма его крылья раскрылись.
Я не шелохнулась.
— Иди сюда, — сказал он.
— Ни в коем случае.
— Мы оба знаем, что ты согласишься. Так что давай пропустим ту часть, где мы ходим взад-вперед по этому поводу. У нас не так много времени.
— Ты просишь меня или приказываешь?
Его рот сжался в тонкую линию.
— Могу ли я действительно приказывать тебе что-либо делать? Если ты действительно хочешь вернуться в свою комнату и сидеть там одна, ты вольна это сделать. На твое усмотрение.
Он поднял капюшон немного выше, тень над верхней половиной его лица подчеркивала ухмылку на его губах, силу его челюсти, свет, собравшийся в линиях шрама на его левой щеке.
Матерь, будь он проклят, я хотела бы, чтобы он не был прав, но он был прав.
Я осторожно приблизилась. Он потянулся ко мне, потом поколебался.
— Можно мне…? — спросил он, его голос был немного грубым.
Я кивнула, изо всех сил стараясь выглядеть бесстрастной.
Это был не первый раз, когда Райн летал со мной. Но это был первый раз после… завершения Кеджари. Мысль о том, чтобы быть так близко к нему, мысль о том, чтобы позволить ему обнять меня… это…
Страх — это набор физических реакций, сказала я себе, отчаянно пытаясь замедлить учащенное сердцебиение, пока он не почувствовал его.
Хотя это был совсем другой вид страха, нежели чем адреналиновый всплеск при телесной опасности. Его труднее заглушить.
Я шагнула на подоконник, и он притянул меня в свои объятия: одна рука крепко обхватила мою спину, а другая — бедра. Я обвила руками его шею так, что это казалось гораздо более естественным, чем следовало бы.