И все же я осталась в своей оранжерее. Никакие стены и замки не защитили бы меня так хорошо, как эти окна. Кроме того, я находила странное утешение в том, как зелень окутывала меня. Растения были хрупкими, живыми и непостоянными, такими же, как я, и все же им удалось отвоевать древнее строение. Это немного вдохновляло.
Когда небо окрасилось в красный цвет, я отправилась в путь. Министер был честен. В Лунном дворце нас не заперли. Винсент встретил меня за воротами, под ступенями, где дорожки из плит уступали место илистому берегу реки. Над ними возвышались каменные мосты, ведущие в город.
Винсент рассказал мне об этом месте перед началом Кеджари.
— Это уединенное место, — сказал он мне. — И он станет нашим местом для встречи.
Здесь, под сенью моста, я чувствовала себя так, будто стою на границе двух миров. Справа от меня возвышался Лунный дворец, древний и грозный. Слева от меня в небо поднимался Сивринаж, силуэтом которого служила почти полная луна. Никому не было дела до того, что происходит здесь, в этой маленькой тенистой расщелине, которая была частью ни того, ни другого.
Откуда Винсент узнал об этом месте? Встретил ли он кого-то здесь, когда был участником своего собственного Кеджари, двести лет назад? Был ли у него… ну, свой Винсент? Кто-то, кто обучал его, направлял его? Член семьи, которого он убил во время своего восхождения к власти?
Или был другой наставник, который велел ему это сделать?
Я знала, что лучше не задавать таких вопросов. Может быть, когда я стану равной Винсенту, его Кориатой, я, наконец, смогу это сделать.
— Орайя.
Я не ожидала, что звук голоса Винсента причинит мне боль прямо в центре груди. Я повернулась и увидела, как он приближается из-под тени моста. Когда лунный свет упал на его лицо, мое горло внезапно сжалось.
До этого я была сильной. Не было времени горевать, не было времени бояться, когда я должна была сосредоточиться исключительно на выживании. Но теперь его вид, знакомое лицо вернули меня на шестнадцать лет назад. Я снова была ребенком, пряталась в пространстве между стеной и комодом, и Винсент был единственным безопасным вампиром в мире.
Иланы больше не было. Она умерла. У меня был только он.
Он оглядел меня с ног до головы. Его лицо было каменно-неподвижным.
— Ты ранена?
— Нет.
Он поднес мою руку к своему подбородку.
— А это?
Я забыла об этом.
— Ничего. Просто небольшой порез.
— Тебе нужны твои руки.
Он подошел, и я положила руку на его ладонь. Он осторожно снял повязку — фиолетовый шелк. Мне пришлось бороться со жжением в глазах, когда я смотрела, как он мерцает в лунном свете, теперь покрытый кровью. Оставшаяся часть шарфа Иланы лежала в моем кармане. Я постаралась спасти как можно больше, хотя теперь он был испачкан и порван.
Винсент нахмурился, глядя не на мою рану, а на ткань.
— Где ты это взяла?
— Я нашла его. В Лунном дворце.
Мне даже больше не нужно было пытаться лгать. Слова приходили на ум так легко.
— Хм… — Он достал из кармана флакончик и капнул несколько капель мерцающей серебристо-голубой жидкости на мою ладонь. Из пореза вырвалась струйка дыма, звук повторил шипение, которое я издала сквозь зубы.
— Не скули.
Я не упустила из виду намек на ласку в этом замечании.
— Я никогда не скулю.
И он, вероятно, не пропустил легкую трещинку в моем голосе.
Рана на моей руке теперь была просто пухлым розово-белым шрамом. Он заменил повязку и протянул мне бутылку.
— Позаботься об этом. Я не знаю, когда смогу принести тебе еще, но я постараюсь.
Лекарства, безопасные для людей, по понятным причинам было трудно достать в Доме Ночи. Винсенту приходилось выменивать их у человеческих королевств на юге и востоке. Вещи были ценны, как золото. Даже больше — золото не помогало остановить кровотечение.