— Черт возьми, нет. Мой отец всегда так делал.
Как только слова слетают с моих губ, я прикусываю язык. Почему я так открыто говорю с ними о своем отце?
Чувство вины начинает скручиваться у меня внутри.
Убийца.
— Чем твой отец зарабатывал на жизнь? — удивляется Зей.
Я пожимаю плечами.
— Не знаю.
Он хмурится.
— Ты не знаешь?
Отрицательно качаю головой, мне не нравится направление этого разговора.
— Я уже говорила, что у меня вроде как амнезия.
— Да, но я думал, что ты не можешь вспомнить травмирующий момент в своей жизни.
— В основном это так, но есть дыры, которые уходят корнями в раннее детство.
Он морщит лоб.
— Кто-нибудь знает, чем это вызвано?
— Нет, но никто и не занимался этим по-настоящему.
— Странно, — бормочет он.
— Несомненно. Но что есть, то есть.
— Ты бы хотела узнать то, что забыла?
— Иногда, — Признаю. — Но иногда я думаю, что, возможно, у меня есть на то причина. И какими бы ни были эти забытые воспоминания, возможно, они были действительно ужасными.
Он кивает, как будто понимает, но как он может понять, если у него нет амнезии?
— Итак, куда мы едем в первую очередь? — спрашивает Хантер, садясь на заднее сиденье рядом со мной, а Джекс садится на пассажирское впереди.
Зей немедленно поворачивается на сиденье и заводит мотор.
— Нам нужно заехать домой, чтобы захватить несколько камер и вещей. Мы можем пообедать там.
Хантер морщит нос и тянется к ремню безопасности. — У нас в холодильнике почти ничего нет.
— И кто в этом виноват? — Зей толкает рычаг переключения передач и выезжает с парковки.
— Джекс, очевидно, — говорит Хантер с веселостью, звенящей в его голосе.
— Нет, это была твоя очередь делать покупки, — продолжает ругать его Зей, выезжая на дорогу.
Хантер откидывается на сиденье.
— Ну, я не знаю, почему. У Джекса самые лучшие навыки в толкании тележек.
Я смеюсь и закрываю рот рукой.
Хантер ухмыляется, довольный собой.
— Очень смешно, — ворчит Зей, переключая передачу.
— Хотя вроде так и есть, — говорю я, пожимая плечами.
Ухмыляясь, Хантер протягивает руку вдоль спинки сиденья и обнимает меня за плечи.
— Ты, безусловно, лучшая подруга, которая у меня когда-либо была.
— Даже лучше, чем они? — показываю на Джекса и Зея.
Он кивает, пытаясь казаться серьезным, но его губы дергаются, чтобы изогнуться в улыбке.
— Они мои друзья навек.
Моя бровь изгибается вверх.
— Навек, то есть они твои вечные друзья? Потому что это звучит более интимно, чем лучшие друзья навсегда.
Хантер смеется, щурясь.
— Боже милостивый, их уже двое! — бормочет Зей, качая головой.
Джекс смотрит на нас, и хотя он почти не улыбается, его глаза слегка блестят, так что я думаю, что он находит меня забавной.
— Джекс тоже считает ее забавной, — говорит Хантер Зею. — Так что ты в меньшинстве, старик.
Зей молчит, но крепче сжимает руль.
— Я думаю, ты его разозлил, — шепчу я Хантеру.
— Нет, Зей всегда такой, — говорит он, пренебрежительно махнув рукой.
Зей снова переключает передачу, и двигатель ревет. Я думаю, что, может быть, он замедляется, но вместо этого он нажимает на газ и меняет полосу движения, объезжая медленно движущийся микроавтобус. Он едет быстрее, чем нужно, по виду, наслаждаясь своей машиной. Так мой отец водил машину, как будто участвовал в гонках. И иногда он на самом деле участвовал в гонках.