Справа от Хотгара сидел настоящий гигант. Снежная кожа, рога на висках, раздувающиеся ноздри. Она окрестила его Демоном-Быком.
Урсула осмотрела других лордов, стараясь не выдавать тревоги при виде сборища мускулистых демонов перед ней. Они смотрели на неё глазами цвета обсидиана, льда и звёздного света, и взгляды их выражали смесь отвращения и ненависти.
В основном ненависти.
Какими бы они ни были устрашающими, они блекли в сравнении с тем, что устроилось позади них. Древний трон, окутанный столь густой магией теней, что она казалась почти осязаемой. Там сидел огромный силуэт, окружённый мраком.
«Вот и Никсобас, бог моих кошмаров».
Буквально на мгновение его магия поредела, и Урсула мельком увидела его голову, заваливающуюся в одну сторону. Он спал? Нет. Не совсем. Его глаза оставались открытыми — не обычного серого цвета, а чёрные, как обсидиан.
Хотгар наклонился через стол.
— Зачем ты в Царстве Теней, гончая?
Её грудь сдавило. Баэл же сказал ей не говорить? Она должна отвечать на вопрос Хотгара или нет? Ей казалось, что она толком не готова к этой встрече. Лёгкий тычок по лодыжке от Баэла прояснил ситуацию.
Стоя на коленях, Урсула сказала:
— Никсобас заключил сделку с Эмеразель. Я должна проводить здесь шесть месяцев каждого года.
— Если это ложь, — взревел Хотгар, — я сам вырву твои кишки и использую их для украшения своего особняка.
У Урсулы во рту пересохло.
— Она говорит правду, — сказал Баэл. — Я был там.
— Зачем мне верить твоему слову, смертный? — потребовал Хотгар.
— Тебе необязательно мне верить, — прогремел его голос. — Абракс может сказать тебе.
Нутро Урсулы переполнилось ужасом. Баэл только что вложил её жизнь в руки Абракса… того самого демона, который сильнее всего хотел её смерти после того, как она разрушила его планы на мировое господство.
Абракс ответил так тихо, что слова были едва различимы.
— Я могу подтвердить историю Баэла.
— Так это правда? — спросил Хотгар. — Твой отец её призвал?
— Да, — сказал Абракс.
— Зачем богу приглашать одну из шавок Эмеразель в свое Царство?
Абракс сверлил её глазами.
— Я не знаю.
Хотгар осторожно изучал её взглядом, указывающим на то, что он всё ещё подумывал украсить свой дом её внутренностями.
— Дай мне взглянуть на неё поближе.
Прежде чем Урсула успела встать сама, Баэл взял её за воротник плаща и швырнул на гранитный стол. Её голова так сильно ударилась о камень, что перед глазами заплясали звёзды. Ей потребовалась каждая унция её внутренней силы, чтобы лежать спокойно.
«Будь покорной», — сказал Баэл. К этому моменту, с сотрясением, которым он её наградил, у неё не оставалось вариантов. Её голова пульсировала. Хотгар склонился над ней, погладив по щеке холодным пальцем.
— Она хорошенькая. Может, Никсобас хотел её себе.
— Гадость, — голова Урсулы кружилась от удара, и это слово слетело с губ прежде, чем она успела себя остановить.
Баэл сжал её запястье.
Хотгар сердито посмотрел на Баэла.
— Но что я хочу знать, так это почему он оставил её на твоё попечение. Ты потерял свои крылья. Твой дом в руинах, — он подчеркнул следующие слова: — Ты недостоин владеть особняком ночи.
Какого чёрта? Почему они просто не спросят Никсобаса, сидевшего в трёх метрах от них? Казалось, он пребывал в каком-то кататоническом состоянии. То ли спал, то ли погрузился в мистический транс.
— Никсобас избирает своих лордов, — ответил Баэл.
— И тем не менее, он не дал тебе новые крылья, — Хотгар откинулся на спинку своего стула. — Мы решили отдать твой особняк Абраксу.
Глаза Баэла потемнели, тёмная, холодная аура хлестала вокруг его тела подобно ураганному ветру.