Морозовы? А что? Неплохо звучит!
Рита уходит, решив проверить всех наших. Возвращается минут через двадцать.
— Глеб, можешь в комнату не возвращаться, там, похоже, до утра праздник. Чувствую, я завтра получу от администрации.
— Надеюсь, вы не против приютить бедного студента? — удобнее располагаюсь на кровати Белки.
— А я надеюсь, что ты не храпишь, — язвит.
— Никто не жаловался…
— Глеб! — опять тычок в бок от Белки.
— Шучу. Со мной обычно никто не засыпал, — очередная шутка.
— Морозов! — дружно в один голос.
— Всё-всё, — со смехом приподнимаю руки и закрываюсь от летящей в меня подушки.
Глава 25
Глава 25
Дребезжащий звук заставляет разлепить веки и прислушаться. У кого-то вибрирует телефон.
Рано же ещё, солнце только пробиваться к восходу начало.
Поворачиваюсь на другой бок и упираюсь носом в обнажённую грудь Глеба. Девчонки разрешили ему остаться на ночь у нас в комнате. Он даже вёл себя прилично, позволил только пару поцелуев перед сном. И кроме кофты больше ничего не снял.
Пока он спит, провожу пальцем по его руке, испещрённой шрамами. Красные рубцы, словно сеточка, покрывают руку. Вторая такая же, но он на ней спит.
Сказал, что, скорее всего, забьёт их татуировками, чтобы не было видно.
Настырный телефон продолжает звонить. Теперь я понимаю, что это мобильник Морозова, он его на пол у кровати положил. Толкаю в бок, заставляя проснуться.
— У тебя телефон звонит, — показываю головой.
Глеб, не глядя, протягивает руку, поднимает смартфон и отвечает:
— Да… Когда?.. Я понял. Через час буду, — и отключается.
Садится в постели, проводит руками по лицу, прогоняя сон, и тянется к джемперу, который весит на спинке кровати.
Он сильно взволнован.
— Что случилось?
— Дикий сбежал…- встаёт и начинает обуваться.
— Откуда?
— Я его на ночь на передержку отвёз хозяйке, у которой щенком покупал. Всегда так делаю, когда уезжаю куда-нибудь. Она говорит, что он полночи выл, потом притих. Думали, что уснул, а он сломал клетку и сбежал.
— И часто он так делает?
— Первый раз… Я поехал искать, — чмокает меня.
— Подожди, я с тобой! — собираю вещи.
— Алина, оставайся. У вас время ещё до вечера, — протестует.
— Я с тобой! — решительно.
— Морозовы! Дайте поспать! — просыпается Красникова.
— Ладно! Давай быстро собирайся, я пока вещи поднимусь, заберу, — произносит шепотом Глеб.
Я пулей собираю рюкзак и через пару минут жду его у входной двери. Он спускается вниз, забирает у меня из рук сумку, и мы отправляемся на стоянку.
— Где его искать теперь? — спрашиваю по дороге.
— Он знает дорогу домой, возможно, туда рванул, — набирает скорость.
Через полчаса мы уже в посёлке недалеко от города.
Хозяйка, которая недоглядела за собакой, долго сокрушается, что надо было бы проверить пса, когда он притих, но не сделала этого.
А Дикий знатно раскурочил зубами клетку, в которой его заперли.
— Я бы тоже начала её ломать, — признаюсь, как только мы уезжаем из дома собачницы. — Сидеть в клетке…
— Клетка — не цепь. До этого он два года нормально в ней проводил время. Вообще странно ведёт себя последнее время. Врач сказал, что у него панические атаки.
— Они бывают у собак? — удивляюсь.
— Сам впервые услышал. Но, оказывается, бывают.
Тогда я его понимаю. Я сама за последние пару недель их несколько раз словила. Раньше никогда не было, а тут появились.
Тоже хочется сбежать подальше от всех, забиться в угол и выть.
Возле дома Глеб интересуется у бабушек, которые сидят на скамейке, не прибегал ли его пёс и они хором подтверждают, что был, но они побоялись к нему подойти, а потом Дикий сбежал.
Это было полчаса назад.
— Он не мог далеко уйти, — предполагаю.
— В парк надо идти, — направляется Глеб в сторону набережной.
Мы разбредаемся по аллеям в поисках собаки, но стараемся двигаться так, чтобы видеть друг у друга.
Проходя по дорожке, замечаю торчащие из-под куста собачьи лапы. При приближении оттуда слышится тихое рычание.