Я поморщилась от давления на предплечье. Я не стала исцелять себя, надеясь сохранить всю свою силу, всю свою энергию на эту ночь. Он мгновенно отпустил меня, его лицо исказилось от ужаса.
— Тебе больно. Почему ты ничего не сказала?
— Ничего страшного, просто синяк.
В его глазах кипел гнев.
— Кто это с тобой сделал?
— Я по глупости сделала это сама, я пыталась… — Что? Что я пыталась сделать? Я не собиралась говорить ему, что пыталась выброситься из того же окна, что и он.
Он ждал, пока я продолжу.
— Неважно. Почему ты здесь, внизу, разговариваешь со мной? Собираешься ли ты рассказать мне что-нибудь о себе, о том, как тебе удалось сбежать? Или просто продолжишь раздражать меня в неподходящий момент?
— А есть ли более подходящее время, которое ты предпочла бы? — спросил он, игриво приподняв бровь. — Может, посреди ночи? Когда ты будешь совсем одна здесь, внизу, и думать обо мне?
Я в отчаянии покачала головой.
Он тихо рассмеялся.
— По правде говоря, пташка, твоя камера — последнее место, где я должен быть, но, — вздохнул он. — Я не могу оторваться от тебя.
Дрожь пробежала по моему позвоночнику.
— Что ж, — подыскивала я нужные слова. — Приятно не чувствовать себя совершенно одинокой.
Его брови слегка приподнялись.
— Не могу представить, что такая женщина, как ты, часто чувствуешь себя одинокой.
Я бросила на него взгляд.
— Прошу прощения!
— Это прозвучало неправильно, — сказал он, проведя рукой по лицу, чтобы скрыть улыбку. Мне пришлось заставить себя посмотреть вниз. Эти ямочки. Они убивали меня.
— Я просто хотел сказать, что ты теплая, веселая и очень приятная в общении. Полагаю, тебя редко оставляют в одиночестве мужчины или женщины.
Его слова были похожи на буханку хлеба, поднимающуюся в моей груди. Теплый, липкий и мягкий.
Но они быстро закисли.
— Ты ошибаешься. В моей жизни было не так уж много друзей. И уж точно не было мужчин. Мой городок был маленьким, в нем было мало детей моего возраста. Все были близки с моим братом, а я как бы просто… примыкала к нему.
— Значит, они все полудурки. Похоже, это благословение — покинуть это сборище хижин.
— Может быть. Иногда… я не знаю.
— Скажи мне. Что иногда?
Почему я чувствовала, как слова вырываются из меня? Слова, которые я так глубоко запрятала в себе, так долго, что почти забыла об их существовании. Я медленно вдохнула воздух в легкие.
— Иногда мне хотелось большего.
Его глаза замерцали, ожидая, что я продолжу.
— Когда я росла… я мало чему учился, мало с кем встречалась и мало что пробовала. Честно говоря, стыдно, что я так мало знаю о мире. — Я подумала о Мари. Как много она успела увидеть, узнать и прожить за свои двадцать лет. Готова поспорить, что она была даже хорошо осведомлена о таинственных, дальних уголках континента. О таких королевствах, как Нефрит и Цитрин, я ничего не знала. Я покачала головой. — Всего за несколько дней я встретила здесь людей, которые видели и делали гораздо больше, чем я. Мне кажется, что я почти не жила.
— Почему ты не ушла?
Страх. Постоянный и навязчивый страх, который каждый день стекал по моей шее, как густой сироп.
— У меня было много обязанностей. Я не могла, — сказала я вместо этого.
— По-моему, это полное дерьмо.
Я напряглась.
— Ты отвратителен.
— Я честен.
Мои пальцы сжали переносицу. Забудь о нецензурщине — этот человек сводит с ума.
— Неважно, я иду спать.
Я попыталась отползти в свой угол, но он пролез между прутьями и обхватил сильной рукой мою голую лодыжку. Его прикосновение было достаточно твердым, чтобы удержать меня на месте, но нежным для чувствительной кожи. Холодок пробежал по моей икре и поселился между ног. Я задрожала.
— Перестань, пташка. У тебя нет причин лгать мне. Почему ты осталась?