Он снимает подушку со спинки дивана и перекладывает ее на другое место. — Откинься назад.
Я откидываюсь на спину, вытягиваясь на подушке и поднимая руки над головой, чтобы вся я была доступна ему.
Голубые глаза горят, он бормочет: — Господи. Посмотри на себя.
Я никогда не чувствовала себя такой красивой. Красивой, женственной и сильной, и все потому, что этот прекрасный мужчина поклоняется мне своими собственническими руками и жадными глазами.
Он наклоняется надо мной, обхватывает мою грудь и втягивает один из моих сосков в свой голодный рот. Пока он кружит языком вокруг, время от времени останавливаясь, чтобы пососать, я погружаю пальцы в его волосы и выдыхаю прерывистый вздох, мое сердце бьется, как молот.
Стук усиливается, когда Джеймс шепчет мне под кожу: — Я хочу отшлепать твою киску.
Он поднимает голову и смотрит на меня, ожидая ответа.
Вместо слов я просто выдерживаю его взгляд и раздвигаю бедра.
Его веки дрожат. Он увлажняет губы. Пульс на его шее бешено бьется.
Я не уверена, кто из нас больше возбужден, он или я.
— Обещаю, я не сделаю тебе больно.
Я шепчу: — Я знаю.
Каким-то образом, я действительно имею это в виду.
Он целует меня, нежно, закрыв глаза. Когда он открывает их снова, все тепло, которое я чувствовала несколько минут назад, превратилось в нечто другое.
Что-то темнее... и гораздо опаснее.
Электричество потрескивает по моей коже, покрывая мою плоть мурашками. В тот же миг, когда Джеймс поднимает руку, я перестаю дышать, мои глаза расширяются, а сердце взрывается маленькой животной паникой.
Его рука молниеносно опускается вниз. Он ловко бьет меня между расставленными ногами.
Мощная ударная волна наслаждения пронизывает меня насквозь.
Я стону, выгибаясь, мои веки смыкаются, а бедра раздвигаются шире.
От моей реакции Джеймс тяжело вдыхает. Затем он выпускает поток самых горячих, самых грязных слов, которые я когда-либо слышала, произнесенных сквозь зубы, когда он снова шлепает меня. И еще раз.
И еще раз.
Обезумев, я кричу, извиваясь, как дикое животное, выпущенное из оков. Любой стыд, который я могла бы почувствовать, отсутствует. Есть только пульсирующее влажное тепло между моими ногами, непостижимое наслаждение от того, что его твердая рука соприкасается с моей нежной плотью, и гипнотический звук его голоса, когда он хвалит меня и рассказывает обо всем, что чувствует, в наиболее шокирующе непристойной и насквозь эротической речи.
— …так чертовски хороша, что я не могу дождаться, чтобы трахнуть эту сладкую киску...
Моя кульминация наступает в серии сильных сокращений, которые заставляют меня кричать.
— ...почувствовать, как мой твердый член входит глубоко в тебя...
— Джеймс! Джеймс!
— ...и кончить в эту прекрасную мокрую киску.
Я рыдаю, переполненная ощущениями, забыв обо всем, кроме его голоса и конвульсий, раздирающих мое тело, зная в скрытом темном уголке моего мозга, что каждый из нас высвободил что-то в другом. Что-то давно подавленное или забытое, какую-то безымянную, мощную силу, которая только время покажет, хорошая она или плохая.
Эта случайная летняя интрижка способна сжечь целый город и оставить после себя тропу дымящихся руин.
Потом все заканчивается, и он целует меня.
А я, заплаканная, дрожащая, лежу у него на коленях.
— Тише. Милая, с тобой все в порядке. Все хорошо. Обними меня руками.
Его слова сейчас такие нежные. Такие нежные. Контраст разрывает меня на куски еще больше. Он обнимает меня, прижимает к груди и начинает качать, проводя руками по моим волосам и спине.
— П-прости. Я не знаю, почему я плачу. — Я икаю, шмыгаю носом, уткнувшись лицом в его шею.