— Кажется, они снова собираются это сделать.
Я проследила за её взглядом, чтобы увидеть, как Блейн говорил с Надей возле станка, где он разогревался. Ни один из них не выглядел счастливым, вероятно, это не должно доставлять мне удовольствие, но было именно так. Его лицо было каменным, когда он что-то сказал ей, и это заставило её щёки окраситься в ярко-розовый, что можно было легко увидеть даже с другого конца комнаты. Блейн повернулся и ушёл, пока она прожигала глазами его спину. И затем Надя направила эти огненные лучи на меня.
— Дерьмо, — пробормотала я и отвела взгляд, растерявшись.
— Как ты думаешь, что между ними произошло? — спросила Дженни, притворившись, что занята своей обувью.
Я приподняла брови. Хотела бы я знать, но мы с Блейном не особо много говорили об этом.
— Я даже не представляю себе. Слышала разные вещи: что она бросила его, или они сильно поссорились и решили расстаться.
— Если бы это было взаимно, Надя не была бы такой… ну, бешеной. Я вообще-то слышала, что они расстались, потому что он нашёл кого-то другого.
Моё сердце стало биться немного сильнее.
— О? Есть идеи кого?
Она покачала головой.
— Кто знает? Уверена, что почти все готовы с ним трахнуться, включая некоторых парней.
Я засмеялась от облегчения, что мой секрет был в безопасности.
— Не знаю, что в нём такого? Возможно, вспышка белых волос. Они слегка длинноваты, но так или иначе просто прекрасны.
Она вздохнула.
— Я бы многое отдала, чтобы провести по ним пальцами. Мне интересно, откуда у него такой загар, и везде ли он такой загорелый?
Я фыркнула, но не стала отвечать.
— Может быть он ходит в солярий. Ты думаешь, у него есть маленький зайчик Плейбой на бедре?
Я хихикнула.
— Я бы поставила деньги на вишни.
Она засмеялась.
— Фу, так тупо.
Оркестр начал настраиваться, мы с Дженни поспешили наверх, бросив наши свитера с сумками, прежде чем подойти к краю сцены. Прожекторы погасли. Толпа затихла.
Блейн прошёл мимо меня, от него исходил аромат чистоты и свежести, он дошёл до центра сцены, чтобы встать около лиры в позу, пока вступительная часть музыки не началась.
Я чувствовала Надю позади себя и переместилась так, чтобы видеть её, пока мы ждали нашего сигнала. Непонятно, что она могла ещё сделать, чтобы навредить мне — возможно, скинет, когда я попытаюсь выйти на сцену, или сделает что-то с моим костюмом. Может быть, ничего. Но я доверяла ей так же, как и человеку, который мог ехать в метро со мной поздно ночью.
Поднялся занавес, и зазвучало соло скрипки. Блейн играл на лире, представляя рождение Аполлона, когда тот обнаружил музыку. Мы смотрели его соло, высоту его роста в прыжке, напряжённость поворотов и форм. И когда нам подали сигнал, кроме танца в мире всё перестало существовать.
Толпа исчезла, когда я вышла на сцену. Мы трое были одним целым, когда начали двигаться по сцене, в таком единстве, что я удивлялась, как мы с Надей могли делать это вместе. Но нам было нужно, чтобы танец был идеальным, ведь ради этого приходят зрители. Даже Надя не была застрахована от этого. Много танцоров ненавидели друг друга, но в итоге всё было забыто ради спектакля.