Ее спина напрягается.
— Вообще-то нам нужно ехать прямо к бабушке.
Я хватаюсь за дверную ручку.
— Почему? Все в порядке?
Она не смотрит мне в глаза, что совершенно не в ее характере.
— Между ней и твоим отцом кое-что произошло. Они поругались и…
— И что? — Я нажимаю.
Она вздыхает, встречаясь со мной взглядом.
— И она выяснила имя.
— Она это сделала. Да! — Я победно вскидываю руку вверх, а затем запрыгиваю в машину, кипя от возбуждения. Черт возьми, у нее есть имя. Чертово имя. Я так взволнована, что не могу усидеть на месте.
Индиго забирается в машину и заводит мотор.
— Иза, я не хочу, чтобы ты слишком волновалась. Бабушка, возможно, и получила имя, но твой отец больше ничего ей не сказал. И он очень зол. Очень, очень зол. — Она выезжает с парковки. — Он даже разбил вазу.
— Это не имеет значения. — Все, что имеет значение, это то, что я могу узнать имя моей матери. Я могу многое сделать с именем. Я даже могу разыскать ее, если захочу, без помощи отца, что я и планирую сделать. Потому что, как я и обещала себе в Париже, я найду ее, чего бы мне это ни стоило.
Глава 12
Тридцать минут спустя Индиго паркует машину возле дома, где живет бабушка. Во мне накопилось столько энергии, что я выскакиваю из машины, прежде чем она полностью останавливается. Я уже делала так раньше, но никогда на четырехдюймовых каблуках, и в итоге я подворачиваю лодыжку и падаю на землю.
— Ради Бога. — Я неуклюже поднимаюсь на ноги и смотрю на повреждения. Мое колено кровоточит, и камешки застряли в открытой ране. Думаю, там даже виднеется осколок стекла. Меня чуть не стошнило. Я спокойно реагирую на чужую кровь и кровь по телевизору, но это совсем другая история, когда кровь хлещет из меня. Но решив все-таки попасть внутрь, я заставляю рвоту отступить и выдергиваю стекло.
— О Боже… — свистящий выдох вырывается из моих легких, когда из раны вытекает еще больше крови.
— Господи, Иза, ты в порядке? — Индиго обегает машину спереди и бежит ко мне.
— Я в полном порядке. — Я могу это сделать. Быть твердой. Я иду, хромая по тротуару к дому бабушки.
— Иза, не могла бы ты притормозить? — Сандалии Индиго шаркают по земле, когда она бежит, чтобы догнать меня. — Ради Бога, за тобой тянется кровавый след.
Смотрю вниз и, конечно же, вижу, как кровь капает из пореза на мою ногу и на асфальт. Меня тошнит, но я крепко сжимаю губы.
— Черт возьми, я думаю, тебе нужно наложить швы, — замечает Индиго, наклоняясь и щурясь на открытую рану.
— Швы подождут, пока я поговорю с бабушкой. — Я снова ковыляю к квартире, отказываясь смотреть на порез.
Сахарная вата. Мармеладные червячки. Лакрица, — повторяю я про себя, стараясь сохранять спокойствие.
— У тебя останется шрам, если ты не позаботишься об этом, — замечает Индиго, останавливаясь у входной двери, чтобы прикурить.
— Я позабочусь об этом. — Открываю входную дверь в квартиру и оказываюсь в гостиной бабушки Стефи.
Она сидит на диване, окруженная тоннами использованных салфеток, и ее голова покоится на руках. Когда я вхожу, она быстро поднимает голову, моргая опухшими глазами.
— О Боже, мне так жаль. — Она встает и, обогнув кофейный столик, направляется ко мне. — Мне кажется, я все испортила.
— Индиго сказала, что ты знаешь имя. Пожалуйста, скажи мне, что это правда. — Я сгибаюсь и кладу руку на колено.
Теперь, когда прилив адреналина угасает, боль становится намного сильнее, и уже становится труднее сдерживать подступающую тошноту.
— Он случайно обмолвился, когда кричал на меня, — говорит она с осторожностью в голосе. — Но я даже не уверена, что он это понял.