Она быстро качает головой.
— Я знаю, к чему ты клонишь, и мой ответ — нет.
Я бросаю на нее самый невинный взгляд, мои губы приоткрываются, глаза округляются.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Твой отец и так уже расстроен, — продолжает она, не обращая на меня внимания. — Если он поймал тебя на том, что ты шныряешь вокруг, — она в отчаянии качает головой, — я даже не хочу в это ввязываться.
— Он не причинит мне вреда, если ты об этом думаешь.
— Я знаю, что он не причинит тебе вреда, но с тем, как они обращаются с тобой сейчас, и если Линн будет вовлечена в это… — Она тяжело вздыхает, проверяя экран своего телефона. — Я действительно думаю, что тебе следует пересмотреть мое предложение переехать жить ко мне. Твой отец будет недоволен, но это не значит, что я не могу с этим бороться. Он слишком много раз доказывал, что не заслуживает того, чтобы ты была рядом.
— Не думаю, что его это волнует, — говорю я, переставляя ногу.
— Я бы не была так в этом уверена, — говорит она мне с тяжелым сердцем. — На самом деле, он сказал, чтобы я держалась подальше от тебя, пока был зол. И он, наверное, накричит на меня, когда доберется сюда.
Мой рот кривится в хмурую гримасу, а плечи опускаются.
— Он направляется сюда? Зачем?
— Потому что он твой опекун, и ты в его страховке. — Она накрывает мою руку своей. — Не волнуйся. Он рассердится только на меня.
— Что ж, я дам ему понять, что это все моя вина. — Я сжимаю ее руку, пытаясь убедить себя, что все будет хорошо. — Уверена, что как только он это поймет, он позволит мне видеться с тобой. — Кроме того, Линн ни за что не позволит моему отцу пытаться удержать меня в нашем доме.
— Я не думаю, что он на это пойдет. Обычно я во всем соглашалась, когда его угрозы сопровождались вспышкой гнева, но на этот раз он, казалось, был решительно настроен на то, чтобы ты держалась от меня подальше. Я могу это сделать, Иза. Просто скажи, что хочешь жить со мной, и я постараюсь вытащить тебя из этого дома.
Я смотрю на ее добрые глаза с темными кругами под ними и на ее бледную кожу. Она выглядит гораздо более измученной, чем та бабушка Стефи, которую я знаю. Ссора с моим отцом сегодня, должно быть, подействовала на нее сильнее, чем она показывает.
— Я в порядке, — уверяю я ее так уверенно, как только могу. — Кроме того, я не хочу менять школу и быть новенькой в выпускном классе.
— Никогда не знаешь наверняка. Быть новенькой может дать тебе шанс начать все сначала, о чем вы с Индиго постоянно болтали во время поездки. Каждую чертову ночь, это все, что я слышала, когда собиралась заснуть. — Она пытается казаться раздраженной, но на ее губах проявляется тень улыбки.
Она права. Переход в новую школу мог бы дать мне новый старт, и эй, может быть, я даже завела бы новых друзей и больше не была бы Одинокой Девочкой. Но я не хочу этого делать, подвергая бабушку еще большему стрессу.
— Мы можем поговорить об этом через пару недель? Может быть после того, как мой отец остынет, он будет более сговорчив и согласится отпустить меня. В любом случае, сейчас он этого не захочет.
— Может быть. — Ее голос звучит довольно скептически, что заставляет меня задуматься, что именно было сказано во время их спора. Ее плечи опускаются вперед, когда она вздыхает. — Если ты этого хочешь. Но только если ты пообещаешь позвонить мне, как только дела пойдут совсем плохо.
Дела идут плохо уже много лет, но я не обращаю на это внимания.
— Хорошо, я обещаю. — И только потому, что я знаю, что это заставит ее улыбнуться, я показываю свой мизинец. — На самом деле, клянусь на мизинчике.
Она качает головой, но ее улыбка прорывается наружу, и она сцепляет свой мизинец с моим.
В тот момент, когда мы расцепляемся, врывается мой отец.
— Убирайся. — Он смотрит на бабушку Стефи и указывает на выход. — Сейчас же.