– Туда!
Мириам не поняла откуда раздался этот крик, но ее преследователь был близко и ей не хотелось представлять насколько. Она неслась по улицам, не разбирая дороги. Ее поглотило отчаяние, но кости были брошены. Теперь оставалось только бежать.
– Воровка! – этот вопль, раздавшийся за ее спиной, был настолько громким, что ей друг подумалось, что сам Создатель, развернув небеса, решил обратить на нее свою кару, явив всем ее низкий позорный промысел.
Она сбросила кошелек, словно самую мерзкую вещь, что ей приходилось держать в своих руках. Монеты громко запрыгали по мощеной улице, и в их звоне она слышала только «Воровка! Воровка! Воровка! Вороооовка!».
Девчонка побежала что было сил, вдыхая со свистом отяжелевший воздух. Ее преследователям не было дело до монет – они почуяли свою добычу и уже ничто не могло их остановить. Они жаждали мести.
Какой-то прохожий попытался остановить ее, но Мириам снесла его с ног – так сильно ей хотелось жить. Немного замешкавшись, она оглянулась и вдруг поняла, что не так далеко, всего через пару улиц городская стена, а за ней, через поле и лес, где она сможет укрыться, если ей удастся выжить, проскочив мимо стражников. И она вновь сорвалась с места, у нее давно не осталось иного выбора. Каждый шаг гулко отдавался в голове, отчего она словно наливалась свинцом. Беглянка повернула за угол, зная, что там ее встретит пустующая улица. Здесь жили трудяги литейного квартала и в послеполуденное время их дома пустовали, ожидая своих хозяев только к ночи. Она проложила свой путь именно здесь, зная, что никто не бросится к ней наперерез. Ей едва хватало сил для того, чтобы продолжать бежать, и она судорожно цеплялась за мысль о том, что и ее преследователи скоро растратят последние крупицы своей выносливости.
И вдруг с губ девочки сорвался пронзительный крик – она не успела увернуться от мужчины, набросившегося на нее из-за угла. Должно быть, он знал этот квартал куда лучше, чем весь этот город, поэтому и вспомнил про узкую улицу, ведущую сюда из внутренних дворов. Это был один из тех, кто сопровождал богача. Он рывком повалил Мириам на землю всей тяжестью своего тела. Тоненькая и слабая, она была не в силах противостоять крепкому мужчине, но будучи слишком напуганной, ей ничего не оставалось, кроме как биться яростно и не зная жалости. Никто не будет снисходителен к ней – вот что она знала наперед. Падая, она больно ударилась лицом, и теперь весь мир вертелся перед ее глазами, смешиваясь в какофонию звуков и картин, не предвещающих никакого спасения. Теперь, лежа ничком на земле, она низко зарычала. Мужчина крепко держал ее руки, заломленные за спиной, и тяжело дышал.
– Отпусти меня или умрешь, – проговорила Мириам, чувствуя, как внутри закипает что-то темное и опасное, то, чего она сама боялась. Ее голос прозвучал спокойно и ровно, будто бы она и не бежала сквозь добрую половину города.
В ответ она услышала лишь смех. И в самом деле, что может сделать уличная бродяжка сильному, пускай и уставшему от погони мужчине. Но ему пришлось смеяться совсем недолго. Грубо выругавшись, он вдруг выпустил ее, потому что ощутил жар, зарождающийся в ее маленьком теле.
Девочка не заставила долго ждать – она поднялась на ноги, и вот уже было попятилась к стене, ища новую возможность унести ноги подальше, но что-то заставило ее остановиться.
– Больше ни шагу, – предупредила она, вдруг явственно ощутив свою разрушительную силу.
На одно короткое мгновение сомнения отразились на лице мужчины, но потом нежелание принимать в расчет угрозы девчонки снова взяло вверх, и он двинулся к ней.
– У меня больше нет выбора, – прошептала она, крепко зажмурившись. Ее ладони обратились к небу.
Когда девочка снова распахнула глаза, он несся вдоль по улице дико вопя от ужаса. Он бежал со всех ног туда, где в изготовке стояли городские стражники, облаченные в серебряные кольчуги. В руках одного из них был лук и его стрела настигла Мириам быстрее, чем она успела сделать вдох – тяжелый наконечник глубоко вонзился в ее плечо.
Она поняла, что они видели всё, видели, как огненный шар бесшумно кружился в ее руках.
«Пусть он выпустит еще одну стрелу», – взмолилась она, желая одной только достойной смерти - больше ей было не о чем просить. Ей довелось уже видеть, как умирают ведьмы. Теперь и ее участь была предрешена.