— Сразу?
— Не всегда, — улыбнулась моя подруга, — у каждого это по-разному происходит. Бывает, встречаешь человека первый раз, и сразу осознаешь, что именно его тебе и не хватало. А бывает совсем иначе. Вы вроде давно знакомы, живете рядом, однако чувства любви нет… Но вдруг бац! И все! Жить без него не можешь.
— А как было у тебя?
— Первый вариант, — Шарлотта немного засмущалась, — а вот у него… второй. Да-да! Знаешь, он же меня сначала даже не замечал, а потом как-то само: взгляд за взглядом, и он понял тоже, что влюблен.
— Ухты, — я улыбнулась. — А что ты чувствовала, когда влюбилась?
— Окрыленность, — договорить не успела, как Шарлотта уже с мечтательной полуулыбкой ответила. — Мне весь мир ярче начал казаться, сердце бешено билось, а еще я стеснялась его взгляда, представляешь? Хотелось утонуть в его глазах, но только посмотрит на меня, как я сразу наливалась краской и отворачивалась. А его голос… у меня мурашки от него. Ощущения наполняют меня радостью, и я не могу перестать улыбаться. Каждый день его хотела видеть, мечтала, чтобы время остановилось или шло, как можно медленнее; потом расставаться тяжело очень было каждый раз.
Когда Шарлотта начала описывать чувства, внутри меня быстрее забилось сердце, потому что всё это… мне давно знакомо! Подруга будто словесно передала мои ощущения, когда я нахожусь рядом с графом Рихардом фон Нордом.
— Розалия?
Задумалась и не заметила, как Шарлотта позвала меня уже не один раз.
— Ты в порядке? — спросила рыжеволосая, а потом хитро улыбнулась. — Ты что… влюбилась?
— Нет, конечно, — моментально кинула я и закатила глаза.
Подруга хмыкнула и как-то загадочно добавила:
— Ладно-ладно, — потом она натянула одеяло, легла поудобнее и сказала, — спать пора, а то если миссис Клин заметит, что мы не спим, наругает, а мне и так хватило уже, новую порцию нравоучений не хочу выслушивать. Доброй ночи!
— Доброй, — ответила, но спать… не могла.
Мыслей стало еще больше, они ринулись одна за одной, как цунами; я перекручивала моменты с Рихардом, наши разговоры и взгляды, вспоминала свои ощущения, и они начинали проявляться в реальности по памяти: точно также я сейчас была смущена, участилось дыхание, щеки налились румянцем, стало невыносимо жарко так, что не хватало воздуха. Теперь, когда представляю лицо Рихарда, — жмурюсь и накрываю себя одеялом, а в жилах аж кровь бурлит от переполняющих эмоций. Кажется, у меня случился тот самый «бац!», про который рассказывала Шарлотта, ведь только сейчас до меня дошло… я влюбилась!
Красными лепестками усыпан пол; в мрачных покоях графа благоухающий аромат роз переплетался с пряными нотками древесного букета ароматов; здесь темно, мглу нарушали лишь пять лиловых свечей в канделябре возле кровати, язычки пламени тревожно дрожат; рядом ваза, в ней бутоны роз, они чуть завяли, но всё также прекрасны — в них некаягрустнаякрасота. Граммофон проигрывает чувственную мелодию, звук смешивался с тяжелым дыханием хозяина поместья.
Рихард фон Норд лежал на пикейном покрывале. На графе лишь черные льняные штаны и однотонное халат-кимоно сливового цвета. Взгляд наполнен грустью, в его руке бокал терпкого вина, который он преподносит к губам, чтобы сделать новый глоток. Черные волосы рассыпаны по плечам.
Не отрывая глаз, он наблюдал за пламенем, смотрел, как завороженный уже очень долгое время. Порой огонь извивался так, что графу казалось, будто он видит в нём силуэт Розалии; сразу жмурился, скалился от нового приступа драконей тоски, которая сдавливала не только сердце, но и саму душу. Галлюцинации на этом не заканчивались, — потом он слышал её смех; это было невыносимо для него, Рихард надрывно кричал, запуская бокал в стену, а сам хватался за уши, окунался в подушку, пытался прийти в себя. Ему кажется мучения длятся уже вечность, они сильно его вымотали.
Когда приступ отступал, граф жадно глотал воздух; изгибался в спине, чтобы избавиться от тянущей боли в грудной клетке; глаза, словно только из забвения, блуждали по сторонам; губы высохли и потрескались. Рихард совсем без сил.
— Сколько я уже её не видел? — спросил анкор уставшим серым голосом, когда возле кровати заметил дворецкого и по совместительству своего главного помощника.
— Ровно неделю, Ваше Сиятельство, — ответил Вестар.
Граф свел брови и мученически застонал от новой волны приступа. Дворецкий, рослый мужчина с глазами цвета янтаря, отвернул голову, нервно сглатывая вязкую слюну; как бы Рихард не кричал, не страдал — Вестару нужно делать вид, словно ничего не происходит.