Через пару часов показались деревянные стены крепости Люсстадена. Вокруг стояла тишина, будто все сдохли. Даже птицы молчали. Ясно, «верные подданные» затаились. Конечно, меня и моих людей увидели ещё издали и доложили, кому надо. Старый пройдоха, староста Калле там всем заправлял. Его род вёл начало ещё от первых людей, поселившихся в этих краях.
Да-а, а я-то надеялся, что он сдохнет в моё отсутствие.
Я подвёл коня к воротам и вскинул голову. Капюшон сполз. Ледяной ветер взъерошил волосы. Я окинул взглядом стену, но дозорных или — хуже того — лучников не увидел.
— Открывай, сукин сын! — рявкнул я. Ульв тревожно заржал и переступил копытами. — Пора платить по долгам!
— Поцелуй меня в зад! — стало мне ответом.
Я фыркнул и обернулся. Мои люди стояли перед мостом около рва, заполненного кольями. Йорген расхохотался. Его конь Гейрмунд уже чуял, что быть крови, и заплясал, рыча.
Что ж… я хотел по-хорошему.
— Стройся! — заорал я. Послышался лязг стали. Горные волки готовились к бою. Я достал из-за ремня топор. — Всё, что наворуете будет ваше! Вали ворота!
И бросил топор в створку ворот.
Глава 11
Молитвы
Я вздрогнула, проснувшись. Сердце колотилось, как бешеное.
Что со мной? Почему так страшно?
Села и огляделась. Конечно, я была одна. Ставни плотно затворены, в покоях стоял сумрак. Холодно. Я обняла плечи и впервые ощутила, что скучаю по Зигу. Без него в постели так пусто. Где он? Почему мне так тревожно?
Я поднялась и поспешила одеться. Привела волосы в порядок, распахнула ставни, выглядывая во двор. Там суетились рабы. Ржали кони. Гремела кузнеца. В кухне дымился очаг. Для хозяйки я непозволительно долго спала, но вчера так умаялась, что ни за что не встала бы раньше.
— Оддманд, где князь? — я встретила старого дворецкого в коридоре. Он нёс какие-то вещи. Оддманд улыбнулся.
— Уехал, госпожа.
— Куда? Он сказал? — боги, почему я так волнуюсь.
— До Люсстадена, тут городок в паре часов верхом. Пошёл собирать дань за два года. Резать пошёл, вернётся грязный, как дикий волк, — хмыкнул старик.
У меня сердце рухнуло в пятки. Я успела почти забыть, что мой муж самый жестокий человек, которого только рождала земля. Глаза закололи слёзы. Я быстро их смахнула. Оддманд нахмурился, озадаченный.
— Покажи, где здесь святилище. Хочу помолиться, — попросила я.
По пути до священного дома богов я заглянула к подругам, чтобы взять их с собой. Мне нужно было поделиться своими страхами. Я поняла, что боюсь за Зига. Вдруг с ним что-то случится⁈ При одной мысли о том, что его ранят или он и вовсе сложит голову, меня накрывала дрожь.
Идолы богов стояли в небольшом доме на заднем дворе усадьбы. Тут было тихо и спокойно. Оддманд оставил нас и ушёл. Мы с девочками шагнули в темноту святилища.
Сквозь щели в досках проникал слабый серый свет. Пол был земляной, в центре святилища находился каменный жертвенник. Кровь въелась в серый камень. Около жертвенника чернела от многолетней золы земля. Наверное, ещё старые деды бергсландских князей приносили тут жертвы.
Я оставила хлеб и пиво Праотцу, чтобы помог моему мужу победить и вернуться целым домой. Деревянный бог сурово хмурил широкие брови и открывал оскаленный рот. Мурашки бегали по коже от взгляда его пустых глаз. Я поклонилась богу и отошла. У ног Старой Матери, более стройной и изящной, сидела Беатрис. Она молилась о ребёнке. Я подошла и опустилась на колени рядом. Тоже оставила дары — сладкое вино и пряники. Помолилась про себя:
Помоги мне полюбить моё чудовище.
О сыне я побоялась просить, но тронула в тревоге разболевшийся живот. В моём чреве было пусто, я знала. Чувствовала.
— Вдруг он не вернётся? — тихо сказала Беатрис, когда мы шли обратно в терем. Она волновалась за своего Йоргена.
— Вернётся, — уверенно ответила я, хотя сама сходила с ума от ужаса.
От молитв легче не стало. Я ходила напуганная весь день. Вздрагивала от каждого шороха, порывалась заплакать. Подолгу стояла у окна, ожидая, что на подступах к крепости покажется войско с князем во главе.