— Господин? — удивился Оддманд, вскинув густые серые брови. Он широко ухмыльнулся в усы. — Рад видеть тебя на ногах!
— Ага, я тоже, — хмурился я. Направился по коридору, стараясь держать спину и шаг. Хотел найти своих людей и узнать, что случилось и чем закончился поход. Память будто отшибло. Когда пытался вспомнить, только сильнее гудела голова. — Где Йорген?
— В усадьбе, господин. Он не выходил из покоев рыжеволосой госпожи.
— Проклятье, какая ещё госпожа⁈
Оддманд отвёл меня туда. Покои оказались недалеко от моих, в конце коридора. Я без стука ввалился внутрь и огляделся беглым взглядом. На постели валялся Йорген, придавив собой какую-то рыжую девицу. Они оба вскинулись. Воевода оскалился.
— Какого хрена, Зигрид? Уйди, я занят! — зарычал он. Девка уткнулась лицом в его голую грудь. Она лежала с задранной юбкой. Мне не было до их лобзаний никакого дела.
— Собирайся. Есть дела.
— Засунь дела себе в зад!
— Жду за дверью.
Я вышел, хлопнув дверью, и остановился. Ох, проклятье! Не могу отдышаться. Схватился за стену, чуть не рухнул. Оддманд стоял в коридоре, не решаясь что-то рассказать. Я бросил на него взгляд. Проклятая темнота слева жутко бесила. Повязка чесалась. Голова ныла. Но полы больше не плясали под сапогами, а съеденное не грозило выйти наружу так же, как вошло. Неужто дерьмовый отвар помог?
— Где Сванхильд? — Голос дал хрипотцы.
— В сторожевой башне, господин. Там сидит ещё Лейф.
— Лейф⁈
Что успел выкинуть этот отбитый? Лейф был одним из лучших воинов в дружине, я воевал с ним плечом к плечу не один год. За свирепость его кликали Безумцем. Поговаривали, что он и вовсе берсерк, воин, что впадает в яростное опьянение и рубит всех, кто попадётся под руку. Неужели безумие совсем захватило его разум? На сердце стало неладно.
— В ночь, когда случилось покушение на маленькую госпожу, была потасовка в главном зале. Лейф стал зачинщиком. Псы напали на рабынь, княгиня пожелала вмешаться.
Кровь отлила от моего лица.
Боги, Китти… Если я увижу хоть один синяк на твоей коже, когда раздену тебя донага, то порежу всех.
— Лейф Безумец ударил маленькую госпожу, дружина поднялась и судила своим судом, — продолжил Оддманд.
— Где был ты? — это меня беспокоило едва ли не сильнее всего. — Княгиня сильно пострадала?
— Нет, только царапины. Я не успел вмешаться, господин, — честно сказал старик, глядя мне в глаза. — Я уже стар, ни к чему не годен. Пора уже ложиться в курган. Если хочешь, прикажи выпороть меня. Я провинился и не уберёг твою собственность. Понесу наказание по закону.
Он опустил седую голову. Оддманд служил когда-то моему отцу, князю Колльбьёрну, и ушёл со мной на долгие годы беззакония. Оберегал, пока я был сопляком. Учил сражаться, помог найти верных соратников. Помог выжить. Он всегда был рядом. Даже если бы хотел, я не мог выпороть его. Честь не позволит. Отец учил меня отвечать добром на добро. Увы, не всегда получается.
— Я прощаю тебя, Оддманд, — вздохнул я, обдумав всё это. — Раз всё обошлось… Лейфа вздёрнуть и повесить над воротами. Скажи людям, что он казнён за смуту и покушение на жизнь княгини. Выполняй.
— Слушаюсь, господин, — старик поклонился и ушёл.
Наконец показался Йорген. Он был злым и сверкал чёрными глазами, как волк. Вышел одетый, хоть и без оружия, и прикрыл дверь в покои.
— Долго копаешься, — заметил я недовольно.
— Надо было закончить… одно дело! — зарычал воевода. Мы пошли по коридору в главное крыло дома.
— Я кормлю тебя не за то, чтобы ты кончал свои дела.
— Отвали, — огрызнулся Йорген и нахохлился.