— И мама тоже это знает. Но она права. Отправка любого количества спасателей через границу это просто отправка ещё большего количества заключенных, с которыми можно поиграть.
Элиас прислонился к стене, дыша сквозь приступы рвоты, его тело не совсем было уверено, закончились ли они. Все три оставшиеся принцессы стояли перед ним, между ними происходили молчаливый обмен, время от времени взгляды указывали на него.
— Итак, — наконец, сказала Эмберлин, — кто скажет первой?
Аурели в замешательстве сощурила полные слёз глаза.
— Скажет что?
Ивонн посмотрела на Элиаса.
— Ты видел её до того, как это случилось, — сказала она. — Насколько она была плоха?
Размытая вспышка крови, тускнеющие глаза и смертельная ухмылка.
— Очень плоха, — прохрипел он, и даже стойкая Эмберлин поморщилась, потянув покрытые шрамами пальцы ко рту. — Но я… Я верю, что она жива.
Боги, он должен был верить, что она жива.
Глаза Эмберлин, золотисто-карие и всегда задумчивые, скользнули вверх и вниз по его телу в откровенной оценке.
— А ты?
Он непоколебимо встретил её взгляд.
— Я не мёртв. Для меня этого достаточно.
Ивонн закрыла уши Аурели, не обращая внимания на протестующий стон младшей принцессы.
— Ты знаешь, всегда лучше просить прощения, чем разрешения, — сказала она. — И мне кажется, ты уже пытался просить о разрешении. Но если я правильно помню… Эмбер?
— Охрана на конюшнях меняется в семь, — тут же добавила Эмберлин. — Охранник у ворот меняется через час после этого. Со свежей лошадью ты мог бы пересечь границу Атласа за несколько дней.
Шок ощетинился в его груди.
— Ты говоришь мне пойти и забрать её.
— Я ничего тебе не говорю, — Ивонн пожала плечами. — Я просто обсуждаю смену караула со своей сестрой, и ты случайно подслушиваешь.
— Я всё ещё слышу тебя сквозь твои руки, — проворчала Аурели. — Это глупо.
— Тише, — отругала Ивонн. — Я предпочитаю пока не развращать тебя схемами такого рода.
— И мы не верим, что ты не расскажешь, — сухо добавила Эмбер. — Мама бросает на тебя один взгляд, и ты сдаешься, как неудачная комбинация карт.
Мортем спаси его. То, что они предлагали, было хуже, чем неповиновение; Энна отдала ему прямой приказ оставаться здесь. Бросить ей вызов будет предательством. Лишение его титула и позорное увольнение из армии были абсолютно минимальным наказанием, а максимальное… казнь.
Его взгляд упал на свою забинтованную, покрытую синяками руку. О чём он думал? Он всё равно умирал. Недели, месяцы, годы — какое это имело значение? Его судьба уже была решена, но судьба Сорен не должна была быть такой. Нет, если он справится с этим.
— Чёрт возьми, умница, — пробормотал он, проводя рукой по лицу. — Я делаю это для тебя.
Отдающаяся эхом боль, отозвавшаяся в нём из-за отсутствия быстрого и язвительного «осёл», стала последней каплей. Принцессы дали ему всё, что ему было нужно — если он поторопится, то всё ещё сможет опередить смену в оружейной. Он мог выбраться из дворца до наступления ночи, и к тому времени, когда кто-нибудь поймёт, что он пропал, будет слишком темно, чтобы утруждать себя погоней за ним. А к утру они уже никогда не догонят.