— То, о чём я собираюсь тебя спросить, не просто неловко, а даже неуместно, – сказала Даниэль, как только Эмма закрыла дверь.
— Эм, хорошо, – ответила Эмма. — Нам понадобиться вино для этого? – Она жестом указала в сторону кухни.
Даниэль покачала головой. — Я не буду отнимать у тебя много времени, но, во всяком случае, возьми свой бокал.
Эмма не двинулась с места, и Даниэль глубоко вздохнула. — Я только что рассталась с Алексом.
Эмма моргнула. Ей потребовалась секунда, чтобы осознать, что сказала Даниэль, и когда её мозг наконец обработал это...
Эмма совсем не была уверена, что она чувствовала по поводу этой информации. — Ладно…
— Не из-за того, что это связано с тобой, – поспешила сказать Даниэль. — По крайней мере, не напрямую. Я имею в виду, он рассказал мне о вас, но сказал, что это не имеет большого значения.
Ауч.
Эмма скрестила руки, чувствуя себя очень странно. — Так если это не имеет никакого отношения ко мне...
Даниэль нервно рассмеялся. — Точно. Ты хочешь знать, почему я здесь. Ладно, хорошо... Я буду предельно откровенна и скажу, что, хотя Алекс отличный парень, у меня никогда не было ощущения, что у нас что-то получится. Он такой... замкнутый, понимаешь? Мы ладили, но я никогда не чувствовала, что достучалась до него. Не совсем. Так было всегда, но в последние недели он отдалился ещё больше, чем раньше.
Мне так не хочется вести этот разговор. Надо было всё-таки взять бокал вина.
— А потом... о, Боже. – Даниэль выдохнула. — Ладно, я просто скажу прямо. Тот парень, с которым ты ходила на свидание. Бенедикт? Между нами была, эм, искра. Или что-то в этом роде. Когда он смотрел на меня, мне казалось, что я вижу его таким, каким Алекс никогда бы не позволил.
Эмма почесала бровь. — Да. Я вроде как видела, как это произошло.
Даниэль покраснела. — Я предполагала, что ты могла заметить. И я не собиралась ничего с этим делать, клянусь. Я не из тех девушек. Но потом, на днях, у Алекса на столе была куча статей из «Стилетто», и он спрашивал моё мнение о некоторых из них, и я увидела твою…
— Ах, – сказала Эмма, начиная понимать. — И ты узнала, что Бенедикт одинок.
Девушка Кэссиди – нет, бывшая девушка – покраснела. — Ты, наверное, думаешь, что я ужасна. Бросила одного парня, а через пять минут пристаю к его бывшей по поводу её бывшего. Просто... мне тридцать четыре, и я так хочу найти кого-то…
Эмма улыбнулась и подняла руку. — Тебе не нужно объяснять. Я всё понимаю.
Даниэль прервалась. — Правда?
— Конечно, – сказала Эмма, пожимая плечами. — Найти кого-то, с кем у тебя есть искра – редкость. И никто не должен оставаться в отношениях, которые, по их мнению, никуда не ведут. Это было бы несправедливо по отношению к тебе. Или Кэссиди.
Даниэль слегка наклонила голову. — Вы, ребята, очень по-взрослому к этому относитесь. Как это возможно, что между вами нет неприязни?
Эмма засмеялась. — Это больше похоже на то, что неприязнь остыла. То, что ты интерпретируешь как вежливость, больше похоже на... намеренное безразличие.
"Намеренное безразличие" – было подходящим. Ей нравится. Она подозревает, что Кэссиди тоже. Если они когда-нибудь останутся в обществе друг друга достаточно долго, чтобы поговорить об этом.
— Ну, независимо от этого, я просто хотела перепроверить, не зайду ли я на чужую территорию, если позвоню Бенедикту.