Она словно могла видеть, как шестеренки вращаются в его голове, когда очевидное начало проясняться.
— Мой сын? — спросил он, и его голос дрогнул от удивления.
Гермиона кивнула, слезы, которые она сдерживала, наконец потекли по ее щекам.
— Он был моим лучшим другом, — повторила она. — И я все делала для него.
— Ты любила его? — тихо спросил Джеймс. Его рука крепче сжала ее руку.
Она покачала головой.
— Я не была в него влюблена, если ты это имеешь в виду. Он был мне как брат, — ответила она. — Волдеморт убил его. Он уже пытался однажды, когда Гарри был совсем маленьким. Его называли мальчиком-который-выжил, потому что он был единственным живым человеком, пережившим Смертельное проклятие.
— Где был я? — спросил Джеймс, придя в ужас от того, что кто-то пытался убить его маленького сына, даже если этот ребенок еще даже не родился.
Гермиона нахмурилась. Она знала, что Джеймс, скорее всего, в глубине души уже понял, что произошло, но ему все равно нужно было услышать эти слова.
— Ты был убит, пытаясь защитить свою жену и ребенка от Волдеморта, — объяснила она. — Гарри выжил только потому, что твоя жена бросилась навстречу Смертельному проклятию, чтобы защитить его. Она пожертвовала собой, чтобы он мог жить.
— А моя жена?
Гермиона уставилась на стол перед собой.
— Лили.
В маленькой комнате воцарилась тишина.
— Так вот почему ты так хочешь, чтобы мы с Лили все уладили? — мягко спросил он.
Она кивнула, и новая волна слез потекла по ее лицу.
— Да, как я уже сказала, вы с Лили должны были пожениться несколько месяцев назад, но мое присутствие здесь разрушило ваши отношения. Каким-то образом, — сказала она, и ее голос сорвался из-за комка в горле. — Теперь Гарри больше никогда не вернется. И это все моя вина.
Стул заскрипел, когда Джеймс отодвинул его, чтобы обойти стол. Он обнял ее за плечи и притянул к своей груди. Гермиона уткнулась лицом ему в грудь и позволила себе расплакаться.
В очередной раз различия между Джеймсом и Гарри стали более очевидными. Гарри всегда ненавидел, когда она плакала, ему было слишком неуютно, чтобы даже толком знать, что сделать, чтобы утешить ее. Но Джеймс…
— Эй, это не твоя вина, — прошептал он ей. — Я не знаю, что произошло между нами… ну, я в твоем прошлом и ты приходишь сюда, но наш с Лили разрыв не имеет к тебе никакого отношения. Я обещаю.
Джеймс вспомнил те времена, когда они с Лили пытались наладить свои отношения. Лили была непреклонна в своем отказе выдать Снейпа. Это не имело никакого отношения к маленькой ведьме с растрепанными каштановыми кудрями, которая провела лето, лежа без сознания в лазарете Хогвартса.
Гермиона отстранилась и вытерла слезы с лица, шмыгая носом. Она предполагала, что никогда не узнает в полной мере о последствиях своего присутствия в прошлом. Она прикусила нижнюю губу, раздумывая, стоит ли ей рассказать Джеймсу о Питере или лучше оставить это при себе.
Она отогнала эту мысль прочь. Если Дамблдор даже ей не поверил, то почему лучший друг Питера поверит ей о его предательстве?
Почувствовав, что разум Гермионы затуманен мыслями, Джеймс попытался сменить тему.
— Расскажи мне еще о Гарри, — попросил он, возвращаясь на свое место.
Гермиона нежно улыбнулась, позволив своему разуму погрузиться в мысли о Гарри.
— Все всегда говорили, что он очень похож на тебя, но глазами больше на Лили, — сказала она ему с застенчивой улыбкой. — Но я думаю, что вы с Гарри на самом деле выглядите очень по-разному.
Джеймс одарил ее одной из своих кривых улыбок.
— Я гораздо привлекательнее, верно?
Она рассмеялась.
— Да, — честно ответила она ему. — У тебя есть… уверенность в том, как ты себя ведешь. И это определенно привлекает людей — это и вправду более… привлекательно, — попыталась она объяснить разницу.