Глубоко задышал, контролируя свой гнев, усилившийся при виде такого пренебрежительного жеста медсестры.
Мне виделось в этом оскорбление, хотя Топоркова посмотрела на нее флегматичным взглядом и отреагировала так, будто жест, которым подзывали официантов, был ей привычен и удобно вписывался в картину ее нынешнего мира.
Принял спокойное выражение лица, как только Нина повернулась, глядя мне в лицо.
Ее взгляд будто вспорол мне внутренности наживую и раздробил мои кости на части, но внешне я остался спокойным, лишь прищурился и застыл столбом.
Отвлекся на слова медсестры, но ничего из ее речи не понимал, хотя даже вставлял реплики. Всё это время наблюдал за Ниной, и на ее возобновившиеся движения отреагировал моментально.
Ну уж нет, пешком она в таком состоянии не пойдет. Стиснул челюсти, игнорируя ее сопротивление в первые мгновения, а затем вынес из медпункта с облегчением и какой-то решимостью.
— Ты такая глупая, Нина, — вздохнул, глядя в ее восковое лицо, которое вдруг неожиданно покрылось красными пятнами.
Меня аж потом прошибло. Неужели она поняла мои слова? Или всё же не глухая, а просто притворяется?
Ведь если бы у нее, действительно, были проблемы со слухом, наверняка, мой отец бы это знал.
Это ведь не такой секрет, который можно утаить от целого мира.
Что ж, в этот раз игнором и побегом она от меня не отделается.
Уж на моей территории, в моей комнате, я не позволю ей больше что-либо скрывать от меня.
Глава 11
Каждый шаг Глеба казался мне сваей, которую методично вбивали в мое тело, причиняя почти физическую боль.
Расстояние до общежития катастрофически сокращалось, а я паниковала всё больше.
Ученики встречались редко, но я боялась, что нас увидят вместе те, кто меня знает в лицо, и неправильно поймут всю эту ситуацию.
Шок понемногу стал проходить, уступая место легкому раздражению, но мной вдруг снова овладела боль, которую до этого я, казалось, не ощущала так остро и пульсирующе.
Кожа на коленях горела, несмотря на обработку, а тело ломило, словно меня, действительно, били. Видимо, мои падения не прошли даром.
Сердце гулко колотилось, когда я перевела рассеянный взгляд на Глеба и вдруг заметила, что он внимательно наблюдал за мной, контролируя при этом дорогу.
— Ты такая глупая, Нина.
Его слова пронзили меня в самое сердце. Отшатнулась, продолжая держаться за мужские плечи, а сама еле терпела, чтобы не расплакаться.
Дыхание перехватило от чужого оскорбления, вот только выражение лица Глеба не было злым, а губы не кривились язвительно.
Может, он сказал это не с грубой интонацией, как я себе представила в голове?
В какой-то момент Демидов начал мрачнеть и хмуриться, и лежать на его руках стало всё больше неуютно. Мужские скулы напряглись, а мышцы натянулись, отчего выглядеть он стал грозно и пугающе.
Поежилась и дернулась, пытаясь уговорить его отпустить меня. Мы уже почти подошли к крыльцу общежития, и наша композиция выходила за рамки приличий.
— Перестань ерзать, Нина, — снова произнес Глеб, когда я глянула на него.
Качнула отрицательно головой и нахмурилась, сдвигая брови к переносице. Насупилась, раздражаясь на его самоуправство.
— Я задал тебе вопрос три раза, но ответила ты лишь сейчас.
В его голосе звучала задумчивость, и он, следуя моему примеру, перевел взгляд на мои губы. Затем улыбнулся, словно до него, наконец, дошло, и сам он весь как-то расслабился.
От женщины, которая проверяла наши пропуска, не укрылись ни мои раненые колени, ни бледный вид, так что комментировать то, что меня несут на руках, она не стала.
На пути к моей комнате мы, к счастью, никого не повстречали, но когда я было расслабилась, Глеб вдруг остановился и поставил меня на ноги.