Она упорно молчала. Девочки, пришедшие чинить расправу над ней, тоже. Но я-то видел в их взглядах возникшее к ней пока ещё смутное, но уважение — она их не выдала.
— Так… в молчанку, значит, вздумала играть, гадкая девчонка, — гневно взвизгнула монахиня, — сегодня ты останешься без ужина.
Я быстро пробежал глазами по побледневшему и мигом ставшему расстроенным лицу девочки. Сегодня на ужин был её любимый десерт — шоколадный пудинг. Дженнифер горько сглотнула, но ещё сильнее сжала пухлые губки, не растеряв уверенности в своей правоте. Я усмехнулся, у моей девочки — характер бойца.
— Ночью к вам, сестра Агата, придёт мой злой демон Солидафиэль и задушит вас, — злобно и устрашающе проворчала она.
Я всхлипнул от изумления и недоуменно уставился на вставшую в решительную позу Дженнифер. Злоба и озорство в больших глазах, обрамлённых черными пушистыми ресницами. Она смотрела на меня и усмехалась, прямо как я сейчас, глядя на неё.
Монахиня перекрестилась и убежала, охая. Девочки тоже поспешили ретироваться. На залитой солнцем поляне сада остались только мы. Я не мог сердиться на неё, никогда не мог. Упёртость и любовь к риску и у меня были в крови. Разве мог я не передать это своей подопечной? Но своему лицу я всё-таки решил придать суровый вид.
— Сердишься? — спросила Дженнифер, внимательно оглядывая меня, пытаясь узнать мои настоящие эмоции.
Не так всё просто, детка. Сначала я проучу тебя.
— Сержусь, — нарочито серьёзно, строгим тоном, не терпящим возражений, и злобно добавил, — мне придётся убить монахиню Агату.
Её брови взметнулись вверх, а в больших глазах скопились слезы, отчего изумруд в них заблестел ярче.
— Убить? — переспросила она, еле переводя дыхание от волнения.
— Да, она узнала нашу с тобой тайну… — всё так же строго, но всё-таки смягчившись, не могу я видеть её слез, переворачивается всё внутри.
— Она никому не скажет… — прошептала девочка, уже сто раз пожалевшая, что сказала про меня.
— А если…
— Ты же добрый, — прервала меня Дженнифер и обняла мои ноги. — Прости меня, Сол…
Я немного опешил. Вот как у неё так получалось всегда?! Преподать урок хотел я, а получил его сам. Я вздохнул: ну, конечно же, ты прощена, моя девочка, но пока тебе этого знать не надо.
— Ну, на этот раз хорошо, я не буду трогать Агату, но потом, если… — начал я свирепо.
— Я не буду больше, не буду, — поторопилась уверить меня зеленоглазая малявка.
— Дженнифер, с кем это ты говоришь? — глаза монахини расширились от страха, став огромными, в том числе и из-за толстых линз на очках, она снова перекрестилась, дрожа, и, взяв девочку за руку, увела прочь.