Во дворе вовсю кипела работа по «очистке» усадьбы от «грязи». Бойцы сквада приволокли наш штатный лицензированный крематорий на колесиках и сбрасывали в него трупы. Удобная вещь, когда нужно быстро и без следов избавиться от улик. В одну камеру (мои бойцы называли ее холодильником) складывались свежие трупы. Вмещалось до трех тел, не слишком упитанных. Следующий отсек назывался миксером. В нем улики измельчались острыми шнеками и дальше подавались в компрессионную камеру или, по-другому, в саму печь.
Сама установка считалась стационарной, и для нее требовалось габаритное оборудование для подачи топлива в камеру. Газовоздушная смесь выходила из сопел высокого давления и после нескольких минут непрерывного горения, в печи оставался лишь пепел. Мы пошли иным путем, сделав установку мобильной и переделав печь под работу двух одаренных стихии огонь.
Бойцы сквада, закрепленные за мобильным крематорием, рассказывали, как улицы, по которым везли установку, вмиг пустели, а ставни спешно закрывались на замок. Что ж, злые языки не теряют времени даром. За спиной блеял перепуганный Фон Таубе:
— Я… Я… Я компенсирую весь причиненный мною ущерб, Лев Константинович! Все, до последнего рубля!
Вот только брать с него было нечего. По тем отчетам, что мне успели предоставить, Фон Таубе все свои и даже заемные деньги потратил на оружие и наемников в недавней вылазке на оружейный склад в Таганроге. Этого болвана использовали, пообещав ему жирный куш при дележке моих земель и он, конечно же, согласился, идя ва-банк и поставив на эту сделку практически свою жизнь.
Ко всему прочему мне не нравился этот барон. Не из-за того, что он аристократ, а просто есть такой тип людей, которые всем своим видом просят, чтобы им дали в харю. Заплывшее лицо, узкие щелочки глаз (а ведь он вовсе не монголоидной расы, на минуточку — Фон Таубе!), проплешина на голове с черным родимым пятном, будто ему птица нагадила.
Этот «красавец» оставлял за собой право первой брачной ночи в своем баронстве, лишив целомудрия своим мерзким грязным отростком не один десяток деревенских девушек. Напомнив себе эти факты из жизни барона, я невольно поморщился. Вот же мразь!
Пока я находился в лимбе и обдумывал стратегию своих дальнейших действий, четко решил для себя, что Фон Таубе сегодня не жить. Все факты складывались против зачуханного ублюдка. К тому же, он доставил нам большие проблемы, чем тот же Мышкин и Голицын вместе взятые.
— Ахматова враги безмолвны и… Млять!
На этом я осекся, обдумывая вторую часть придуманного наспех выражения. Жест рука-лицо так и напрашивался, но выручил Денис, сидевший за столом со скучающим видом, завершив мою реплику:
— Мертвы.
— Не совсем в рифму, но посыл верный. Спасибо, друг.
Я запустил ауру хронума и вновь предстал в обличии демона преисподней. Бойцы сквада, что тащили очередной труп на утилизацию, уронили труп, уставившись на меня, восхищенные и обалдевшие от такого представления.