Если бы можно было посмотреть на шахтёрский посёлок сверху, то он был, наверное, похож на праздничный пирог. Везде и всюду иллике видели маленькие, аккуратные домики, все резные, разноцветные, но в целом очень похожие друг на друга. Словно их вырезали из одного теста, разрисовывали вручную тонкой кистью, а потом, посыпав сверху весёлой присыпкой в виде маленьких шариков, звёздочек, цветочков, запекли в печке. И когда они, румяные, приобрели золотистый, невероятно аппетитный оттенок, их посыпали щедро сверху сладкой, серебристой пудрой и расставили по кругу на ярко-зелёной травяной подставке. Красота неописуемая. Красота, созданная человеком. Его мастерством, талантом и любовью.
В доме сельского главы, в маленьком дворике с зелёной плотной изгородью, для иллике заполнили тёплой водой открытый каменный резервуар около настоящего грота, с которого по выступам стекала, нагретая солнечным светом вода. Иллике, нисколько не смущаясь, разулись, и теперь их уставшие ножки то тут, то там издавали весёлый, нестройный плеск. И только Хрупкая Асне не соблазнилась и теперь стояла у грота, собирая горстями тёплую воду, умывая запылившееся лицо.
Янника осторожно присела на каменный край и несмело зачерпнула ладошкой прозрачную воду, так не похожую на плотную, привычную дымчатую гладь озера Снежной девы.
- О чём задумалась, юная иллике? – брызги, долетевшие до Янники, прервали её оцепенение.
Никак умная Келда решила поговорить?
- Почему мне нельзя спрашивать вас о том, что вы делали сегодня там, у шахты? – совершенно неожиданно для себя выпалила девушка, которую безумно жгли изнутри тысячи и тысячи вопросов.
Поняв, что она нарушила строгий материнский наказ, Янника поспешно прикусила губу. Хорошо, что матери сейчас нет с ними: Благочестивая Гутрун осталась в доме. И сейчас Янника с трудом возвращала себе разом сбившееся от страха дыхание. И напряжённо всматривалась в лица белокурых женщин. Ой, что будет?! Но время шло, а иллике добродушно улыбались, переглядываясь. Наконец Бойкая Марит прервала молчание и фыркнула:
- Зачем Гутрун держит тебя в таком неведении?! Силу твою копит?!
Но Янника решительно отказывалась что-либо понимать, а потому растерянно молчала, переводя взгляд с одной иллике на другую. Тогда, наверное, пожалев её, снова вступила Келда. Она говорила негромко и очень веско, значительно выделяя голосом каждое слово:
- Всё просто, девочка, – плеснула водой она, – у каждой иллике свой собственный, неповторимый дар. И этот дар сам выбирает себе хозяйку. И тогда служит ей вечно. Но бывает, торопливая иллике хватает первое, что ей приходит на ум, и тогда живёт с чужим даром и мается. Осознавая, что могла бы достичь большего…– Яннике показалось, или это прозвучало как затаённое горькое сожаление?
Келда снова плеснула водой:
- Не торопись, милая, всему своё время. Твоя мама просто хотела для тебя лучшего. Тебе повезло! Так поступают только очень мудрые матери… Хотя знаешь… – она снисходительно улыбнулась, – даже интересно, поняла ли ты вообще то, что мы сегодня делали. А то наши пляски и танцы там, у шахты со стороны многим начинающим иллике кажутся безумными!
И белокурые женщины разом загалдели, наперебой вспоминая свой собственный первый опыт, своё изумление, недоумение, удивление.
А Янника всё никак не могла взять в толк, о чём это она говорит. Почему такое понятное, такое осязаемое сегодняшнее действие могло быть воспринято по-другому? Всё же было как на ладони. Ясно и понятно. Девушка смотрела на хохочущих, вспоминающих былое женщин и порывалась спросить. Но осаживала себя. И раз, и два…
Всему своё время?! Что ж! Никто во всём Озёрном крае не посмеет сказать, что Янника Ольсон не имеет терпения!
Она вздохнула и снова гордо вздёрнула свой красивый тонкий носик.