— Тебе лишь бы кого-нибудь замочить, — усмехаюсь я.
— Где ты был? — повторяет он.
Мона убегает за чистой водой и бинтами.
— Я ездил к отцу, — бормочу я, залпом допивая виски.
— Зачем?
— Затем, что мне нужны гребаные ответы для Моны, для тебя, для нас. — Я вскидываю руки, но тут же морщусь от жжения в ране.
— Ну и что, ты получил эти ответы? Он никогда не признается в том, что убил ее.
— Я не думаю, что он и впрямь ее убил.
Я протягиваю ему бокал и кивком головы прошу снова его наполнить. Закатив глаза, он наливает еще.
— Ты слишком много пьешь.
— Весьма забавно слышать это от тебя, придурок. И давай не будем забывать, что ты, черт возьми, меня подстрелил.
— Почему ты думаешь, что это не он ее убил?
Во мне вспыхивают огонь и ярость. Я чертовски устал от этого дерьма.
— Потому что он считает, что это сделал я, — реву я, швыряя свой бокал в другой конец комнаты.
Он разлетается на миллион осколков, и как раз в этот момент в комнату возвращается Мона. Она растерянно переводит взгляд с меня на Кэша.
— Давай. Покончим с этим, — огрызаюсь я.
— Ты в порядке? — спрашивает она, ставя на стол миску. Кэш подносит к ране фонарик, чтобы Мона могла ее промыть.
— Я в порядке, — произношу я.
Выхватив из ее рук повязку, я приклеиваю её к своей коже, а затем встаю и поднимаюсь наверх. Мне нужно полотенце и немного поспать.
Я лежу в постели, небо надо мной раскалывает гром, отгоняя сон. Дверь приоткрывается, в комнату входит хрупкая фигурка и направляясь к моей кровати.
— Что ты делаешь? — со стоном произношу я, понимая, что у меня не хватит сил отказать ей, если она попросит меня поцеловать ее, трахнуть или поклоняться ей.
— Можно мне поспать с тобой? Я не хочу оставаться одна.
Я открываю рот, чтобы спросить ее, почему бы ей не обратиться к Кэшу — он более безопасный вариант, — но я эгоист и не хочу отказываться от желаемого.
— Я могу уйти, — дрожащим голосом произносит Мона и хмурится.
Я поворачиваюсь, откидывая одеяло.
— Я уже говорил тебе, что ты никуда от меня не уйдешь, — улыбаюсь я, и это первая настоящая улыбка за последние дни.
Мона прижимается ко мне всем телом, успокаивая мои тревожные мысли.
— Что тебя беспокоит? — шепчет она, скользя пальцами по татуировке на моей груди и осторожно обводя след от пули.
— Я хочу найти для тебя ответы, чтобы ты оставалась здесь не только по таким чертовски жестоким и мрачным причинам. Я хочу, чтобы тебе захотелось быть здесь, чтобы тебе понравилось то, что ты здесь нашла.
— Мне нравится, — выдыхает она, прижимаясь еще сильнее, каждый дюйм ее тела касается меня.
— Ты думаешь, это был твой отец?
— Честно говоря, я не знаю. Если бы это и впрямь было так, ты бы хотела его смерти?
Если она скажет «да», я прямо сейчас заряжу свой дробовик и вручу ей его сердце.
— Да, — вздыхает она. — Нет.
Мона пожимает плечами.
— Мне просто нужны ответы. Я хочу знать, где находится ее сердце — почему кому-то понадобилось причинять ей вред. Она была доброй и невинной.