Покачав головой, я натянул футболку и пошел обратно в бар. Взяв по пути пиво, я присаживаюсь рядом с Мэддоксом.
— Это было быстро, — он смотрит мимо меня. — Где она, черт возьми? За тобой в очереди стояло трое парней.
— Я отослал ее и простил долг, — я знаю, что он будет злиться из-за этого, но меня это не волнует. Он переживет.
Он швыряет свою бутылку на стол.
— Какого хрена, Райдер? Это было пять штук!
Я пожимаю плечами.
— Зато я сорвал ее вишенку.
— И что? Это не вернет наших денег и не сделает других парней счастливыми, — он качает головой и наблюдает, как я делаю длинный глоток пива.
— Если бы ты не был моим вице-президентом, я бы кастрировал тебя прямо сейчас.
— Мне насрать на деньги. Не притворяйся, что пять тысяч — это прорва в нашем доходе. Если ты так беспокоишься об этом, вычти это из моей следующей зарплаты. Это было личным. Я отомстил, и теперь я просто хочу, чтобы она исчезла с моих глаз и находилась как можно дальше, — я смотрю на Мэддокса, моего лучшего друга и президента нашего МК.
— Не смотри на меня так. Я не могу сейчас иметь с тобой дело, — я встаю, едва не ударив парня рядом со мной только потому, что мне так хочется.
Выбегая на улицу, я на мгновение забываю, что мой мотоцикл в мастерской. Я несусь к своему грузовику, дергая дверь с такой силой, что дверная ручка рискует оторваться. Что за дерьмовый день.
Я еду по дороге, все еще пытаясь осознать, что только что произошло. Проходит совсем немного времени, прежде чем я вижу ее, идущую по тротуару посреди ночи, с ее детским фиолетовым рюкзачком и нелепым розовым свитером. Она больше похожа на двенадцатилетнего ребенка, чем на двадцатилетнюю женщину.
Мне следует предоставить ей возможность самой добраться до дома, она это заслужила. Так же, как она заслужила то, что я трахнул ее раньше. Затем образ ее покрытой шрамами кожи цвета слоновой кости вторгается в мое сознание. После того, что она сделала со мной, я не должен испытывать к ней ничего, кроме ненависти. Но мысль о маленьких шрамах от ожогов, так похожих на мои собственные, пробуждает во мне еще одно нежелательное чувство. Закатив глаза на самого себя, я замедляю движение грузовика и опускаю окно.
— Залезай, — кричу я.
Покачав головой, она бросает на меня мимолетный взгляд, но не замедляет шаг. Более того, она ускоряет темп.
Ускорив машину, я въезжаю на бордюр, располагаясь под углом, так что он преграждает ей путь.
— Залезай!
Она колеблется еще мгновение, но затем все-таки забирается в грузовик. Она пристегивается, пока я выезжаю на дорогу. Я улыбаюсь этой маленькой победе, мне нравится тот факт, что она явно испытывает дискомфорт и недовольство.
— Как твоя киска?
Она смотрит в окно, изо всех сил стараясь игнорировать меня.
— Сегодня вечером тебе придется хорошенько помыться между ног. Ты, наверное, не знаешь этого, но сперма засыхает очень забавно, — я чувствую себя кошкой, играющей с маленькой мышкой, и мне это очень нравится. Боже, я ублюдок. — Куда тебя отвезти?
— Я просто выйду здесь, — говорит она так тихо, что я почти не слышу. — Остаток пути я пройду пешком.
Я осматриваюсь. Здесь нет ничего, кроме нескольких старых промышленных зданий.
— Не будь смешной и скажи мне, где ты живешь, чтобы я мог избавиться от тебя. Рядом с нами нет ни одного жилого района. Какой-нибудь псих спустит с тебя кожу живьем и бросит в канаве. Я не хочу, чтобы копы нашли труп так близко к клубу. Так что рассказывай.
Я вот-вот потеряю терпение.
— Женский приют.
Какого. Хрена?
Женский приют? Когда я видел ее в последний раз, она была лучшей в своем классе в какой-то выдающейся частной школе, изучая алгебру на уровне колледжа. Мне было интересно, чем она занимается, занимая у нас деньги, но я не был настолько заинтересован, чтобы спрашивать. А теперь интересно.
— Почему ты живешь в женском приюте?
— Должно быть, ты действительно наслаждаешься этим.