— Это немного чересчур.
Смеясь, я направилась к нему, но остановилась, увидев, что он опустил руки и смотрит на меня с довольно странным выражением лица.
— Что?
Он прикусил губу.
— Твой смех.
— А что такое?
Улыбка появилась и исчезла. Он покачал головой.
— Ничего.
— Нет. Это важно. Это было странно? Я хихикала? Арахис говорит, что я хихикаю. Как ведьма.
— Нет, — половина улыбки вернулась. — Это было не хихиканье. Это было приятно. Вообще-то, это был отличный смех. А ты просто... Я не часто слышал, чтобы ты так смеялась.
Я переминалась с ноги на ногу.
— Не слышал?
— Нет, — он снова откинул волосы с лица. — Думаю, что в последний раз я слышал твой смех, когда ты прыгала по крышам и чуть не довела меня до сердечного приступа.
Я улыбнулась. Я напугала его до смерти, и он набросился на меня, злой и... Ну, злость была не единственной вещью, которую он испытал в ту ночь. Моя улыбка померкла. Это было в ту ночь, когда импы напали на него, и я вытащила коготь из его груди...
Я отвела взгляд, выдохнула и нажала на мнимые тормоза, желая остановить несущийся поток мыслей.
— Может быть, я снова спрыгну с крыши, и ты услышишь мой смех.
— Как бы мне ни нравился этот звук, этого вполне можно избежать.
— Я так не думаю.
Я проковыляла туда, где оставила свою "Колу", и сделала глоток, жалея, что она уже не такая свежая.
— Думаю, мне нужно ещё раз принять душ.
— Мне тоже, — Зейн сошёл с матов.
Моя кожа вспыхнула, когда я подумала о том, что в квартире был только один душ. Мы оба были потными, а сохранение воды было полезно для окружающей среды.
Он остановился у дивана и прислонился бедром к спинке.
— Знаешь, что я думаю?
Надеюсь, то, о чём я думаю. А может и не стоит надеяться.
— Ты слишком мало себе доверяешь.
Я открыла рот.
— Да, я знаю, что это возмутительная новость, так как ты себя постоянно всячески нахваливаешь, — он ухмыльнулся, когда я захлопнула рот. — Но я намеренно влезал в твои слепые зоны, и ты хорошо с этим справлялась.
Стараясь не слишком радоваться, я надела очки и села на барный стул. Лицо Зейна немного прояснилось.
— Но не идеально, а мне нужно быть идеальной.
— Никто не может быть идеальным, — поправил он. — Но ты могла бы стать лучше, и я думаю... — Зейн замолчал, и вдруг его телефон запищал.
Он поднял телефон, а затем его брови нахмурились, и челюсть стала такой твёрдой, что я подумала, что он сломал коренной зуб.
— Проклятие.
Я напряглась.
— Что?
— Это Рот, — выдавил он. — Он здесь, и он привёл друзей.