Подняв глаза, я заметила пакет на большом черном круглом столе в фойе, который стоял перед раздвоенной лестницей, покрытой белым ковром. Виктор подошел к ожидавшему нас подарку на годовщину, пока я снимала пальто и вешала его в шкаф в прихожей.
— Интересно, кто это прислал, — размышлял он.
Да, мне тоже.
Я взглянула на него через плечо и увидела, как он потянулся к коробке, развязывая ленточку, прежде чем снять крышку. На его лице появилось изумленное выражение.
— ¿Qué diablos? (пер. Какого черта?)
— Что это, Виктор? — спросила я, волнуясь.
Мои каблуки застучали по деревянному полу, когда я шагнула ближе к нему. Я сморщила нос, когда слабый запах бензина наполнил воздух. Стоя у него за спиной, я заглянула через его плечо как раз в тот момент, когда он доставал предмет из кармана.
Это была маленькая, идентичная копия летнего домика, который сгорел вместе с его женой. К конструкции был прислонен спичечный коробок, а под ним лежало письмо с его именем, написанным на внешней стороне.
Он оглянулся на меня через плечо, и я ответила ему, как я надеялась, обеспокоенным взглядом.
Как будто я понятия не имею, что происходит.
В другой жизни я могла бы стать актрисой с тем количеством притворства, которое мне пришлось делать рядом с этим человеком.
Он достал конверт и осмотрел его. На нем был почтовый штемпель от 21 августа, даты пожара, а обратным адресом был адрес их летнего дома.
— Виктор, — Я сделал паузу. — Что это и почему оно пахнет так, как будто кто-то облил его горючим? — переспросила я, поскольку он проигнорировал мой предыдущий вопрос.
Он открыл верхнюю часть конверта ключами от дома, достал записку, лежавшую внутри и пролистал ее, прежде чем начать читать.
Его плечи напряглись, пока он продолжал читать, лицо побледнело, кровь медленно отхлынула от него с каждой секундой.
Когда он закончил читать, он посмотрел прямо перед собой, его рот напрягся, и выражение лица снова изменилось. Но на этот раз в его чертах появилась ярость.
Его челюсть сжалась, а костяшки пальцев побелели от того, с какой силой он сжимал листок бумаги.
Я снова и снова шептала его имя, но он продолжал смотреть на записку.
Я попыталась успокоить его прикосновением, но он отдернул руку, бросил записку на пол и направился к задней части дома. Он распахнул одну из раздвижных стеклянных дверей и вышел на задний двор, выкрикивая имя Джексона.
Я присела и подняла скомканный лист бумаги, чтобы прочитать его содержание.
Зажженная спичка начинается с мерцания
Прежде чем она встретится с воздухом и самонадеянно превратится в пылающий факел.
Оставляя после себя пепел любимой.
Позволишь ли ты истории повториться?
Я оставила свою нацарапанную записку, колени хрустнули, когда я вставала. Выйдя из кухни, я вышла на улицу и услышала напряженный голос Виктора, который отчитывал Джексона за то, что он не был более осторожен.
— Как ты мог допустить, чтобы это случилось снова? — рявкнул он, чувствуя, как его захлестывает гнев. Джексон извинился и сказал, что они не видели ничего плохого в посылке, так как это был подарок на нашу годовщину.
— Виктор, что происходит? Что ты подразумеваешь под ”снова"? — перебила я, позволив фальшивой слезе скатиться по моей щеке и заставив свою нижнюю губу задрожать.
Виктор быстро переключил свое внимание на меня. Он кивнул Джексону, прежде чем подойти ко мне и притянуть меня к себе, обхватив руками.