На фотографии она смотрит через плечо, на ее лице сияет улыбка, глаза сверкают на свету. Стало понятно, почему мой отец так любил ее. Почему он был одержим ею.
Она была светом в его тьме.
— Что ты здесь делаешь!
При звуке яростного голоса я испуганно дергаюсь, и роняю фотографию.
Ударившись о деревянный стол, она разлетается крошечными осколками стекла по блестящей поверхности. От удара фотография моей матери вылетает из рамки.
Паника поднимается в горле, когда я перевожу взгляд на мужчину, стоящего в дверном проеме. Возможно, когда-то он был красивым, достойным даже моей матери, но сейчас он представляет из себя монстра.
Брови прищурены от ярости, глаза пылают безумием, он смотрит на беспорядок, который я устроил.
— Что ты наделал? — рычит он сквозь стиснутые зубы, совсем как монстр.
— Он не хотел этого, отец! — Кейдмон умоляет за меня, но я знаю, что это бесполезно. — Ты напугал его!
За мгновение, показавшееся мне не более чем мигом, он проносится через всю комнату ко мне.
Я должен бежать, особенно когда чувствую, что Кейдмон дергает меня за руку, но мои мышцы застыли на месте, а взгляд прикован к матери.
Кейдмон издает крик, и в этот момент монстр отталкивает его с дороги, впечатывая спиной в стену.
Что-то мелькает в уголке моего глаза, но прежде чем я успеваю понять, что это, в голову ударяет острая боль. За веками мелькает неровный свет. Комната наклоняется. Непреодолимая сила ударяет в другую сторону моей головы.
Кейдмон кричит.
Все вокруг становится черным. Тишина.
Так тихо, что я слышу стук крови, пульсирующей в моих ушах.
Я моргаю и открываю глаза.
Мой отец стоит надо мной, держа Кейдмона за руку, а мой брат вцепился в его руку.
— Если тебя привлекают мертвые, то сегодня ты будешь спать с ними.
Темнота отступает в свои тенистые уголки, и открывается вид на то, что меня окружает. Я оглядываю все банки. Уши, пальцы и другие куски тела, которые я не могу определить, все они подвешены в жидкости. Шкаф для образцов, расположенный рядом с холодильником для трупов.
— Нет! Нет, пожалуйста! — Интенсивный звон раздается в моем ухе, и боль снова пронзает мой череп. Зажмурив глаза, я скрежещу зубами, сжимая обе стороны головы.
Свет гаснет с хлопаньем двери, и, потянувшись к ней, я слышу щелчок замка с другой стороны.
— Нет! Пожалуйста! Не оставляйте меня здесь! — Тепло струится по ноге, запах мочи обжигает нос. Холодное ощущение, словно кристаллы льда, ползущие под кожей, скользит от шеи вниз к кончикам пальцев, сильное онемение пульсирует в руках, а когда я поднимаю руку, чтобы вытереть слезы, я ничего не чувствую. Ни своей кожи, ни шершавого пола шкафа подо мной. Лишь мучительное покалывание остается от давления. — Отец! Пожалуйста! Помоги мне!
Крики Кейдмона эхом отдаются от двери, становясь все более далекими. Далекими.
Пока все не затихло.
***
— Эй. Эй! Что, черт возьми, происходит? Ты в порядке? — Знакомый, но не подходящий для моей памяти голос вторгся в мои мысли, выдернув меня обратно в настоящее.
Я моргнул, вынырнув из пустоты, и обнаружил себя на зернистом бетонном полу, куда я, должно быть, рухнул.
— Тебе не все равно? — спросил я, поднимаясь на ноги. Головокружение охватило мой мозг, на мгновение нарушив обзор, и я оступился. Черт. Я ненавидел выходить из этих видений.
— Да, мне не все равно. Ты — мой талон на еду. Похоже, ты единственный человек, который знает, что я нахожусь в этой дыре. — Он прислонился спиной к стене своей камеры, наблюдая, как я прихожу в себя. — Итак... твой отец, он заставлял тебя спать с трупами?