– Сейчас идет 15-ти минутка. Понедельник же, – поясняет Кир, перестегивая пуговицы на синеватой рубашке. – Думаю, на урок успеем.
Сдав куртки и мельком взглянув на расписание – первым уроком стоит история – мы поднимаемся на третий этаж и направляемся по левому коридору в кабинет «истории 2». Я, все еще плохо ориентируясь по школе, хвостиком иду за Киром, а мысли заняты совсем другим: мне до жути хочется взглянуть парню в глаза, притягательно голубеющие на фоне его рубашки. Зайдя в класс и извинившись за опоздание, мы садимся на свои места.
– И зачем я тебя только бужу по утрам! – шипит Маша на своего соседа.
– Прости, – шепчет в ответ Кир.
Записываю число и тему: 8 октября, «Первая мировая война 1914–1918 гг.» –кропотливо вывожу каждую букву, завиточек за завиточком, стараясь не представлять подробности того, как другая девушка будут моего Л… Кира по утрам.
Голос Веры Андреевны – худой учительницы с большим носом и неестественно черными волосами – и правда действует как-то гипнотически, нагоняя просто страшную скуку. Она возбужденно размахивает руками, показывая то на карту, то на доску, но это не помогает оживить наполовину заснувший класс. Было видно, что учитель больше всего на свете любит свой предмет, несильно волнуясь о том, как его понимают учащиеся.
– …Россия не могла оставить безнаказанным нападение на дружественное ей государство Сербии…
Подперев ладонью лицо и, почти механически делая записи за учителем, снова прокручиваю в голове события далекого, но счастливого прошлого.
– Лео! Лео! Подожди меня, – я пыталась догнать его, но он только отмахивался от меня, ловко перепрыгивая ямки и камни, затаившиеся в море травы.
– Я же сказал, что со мной нельзя! – Лео развернулся ко мне лицом. – Сандр сказал девчонок с собой не брать!
– Почему ты слушаешься Сандра? Противный Сандр! – стало обидно, что Лео не хочет брать меня с собой, на глаза сами собой навернулись слезы, а губы задрожали.
– Да послушай же, Дея, – Лео наклонился заглянуть мне в глаза, – ты еще маленькая, тебе нельзя туда.
– Можно. И я не маленькая! Мне уже восемь! – притопнув ногой, гордо вздернула нос.
– А я говорю – нельзя! – Лео не хотел уступать.
– Ты же обещал покормить со мной маврофтеров [μαύρο φτερό (греч. «черное крыло»)]... – подняла брови и жалостливо посмотрела на него. – Ты ведь сам всегда говоришь, что тому, кто нарушает обещания...
– Ладно... – перебил Лео, сдаваясь, – только не отходи от меня.
Я радостно схватила его за руку, и мы вместе стали взбираться вверх по склону. На самом верху нас встретила кучка ребят. Пару из них – Глиндра, Сандра и Одайона – я знала, а других видела впервые. Сандр хмуро на меня посмотрел:
– Лео, а в вашей семье, что, Septimus Sensu образовывается в 12 лет?
– С чего это? – вызывающе ответил Леофвайн, выпятив подбородок.
– А с того, что у нас запрет на девчонок... – пробубнил Глиндр.
– А я расскажу Азер, и она тебя побьет за такие слова, – пригрозила я, на что Глинд покраснел как помидор.
– Не припутывай меня к ней, малявка!
– Успокойся, Глинд, – сказал Лео, встав между нами.
– Замолчал бы ты! Вечно ты заступаешься за эту мелюзгу, – вместо ответа мой защитник с силой пихнул Глинда, и тот упал на землю.
Не успела я опомниться, как мальчики уже кубарем катались по земле, вцепившись друг в друга.
– Ребята... – взмолился Сандр, – хватит валять дурака. Из-за вас мы можем не успеть, и Трещина исчезнет.
– Трещина? – обратилась я к Одайону, спокойно стоявшему в сторонке и смотревшему, как Сандр разнимает дерущихся.