– Если, ты, Аня, не хочешь… – с сомнением продолжает Маша, видимо заметив, что я разозлилась.
– Нет, нет, – отмахиваюсь я. – Я играю.
И почему она только мою злость заметила, а зловещую ауру вокруг Теона, решившего сегодня выставить меня дурой, – нет?
– Итак… – разложив карточки белой стороной вверх, Кир азартно потирает ладони, – начнем!
– Вопросы тянем по часовой стрелке: Я, потом Аня, Дима, а ты – последний, – добавляет Маша и, взяв крайнюю правую карту во втором ряду, читает:
–«В каком году русские войска перешли в наступление против Австро-Венгрии?». Легко. В августе 1914.
Кир бурчит что-то похожее на «воображала» и начинает всматриваться в карточки со своей стороны, надеясь разглядеть перевернутые надписи, чтобы заранее быть готовым к вопросам.
Несмотря на, казалось бы, скучное содержание, игра затягивает всех. Даже Теона. Конечно, это неудивительно, ведь он любит показывать свое превосходство в чем бы то ни было.
Целый час мы с Киром резонируем абсолютно на одной волне – искренне огорчаемся промахам и радуемся правильным ответам. И фанты отлично вписываются (мне даже понравилось петь «Белые розы» наоборот, чуть мозг не вскипел). Теон и Маша играют сдержаннее, может, поэтому у них меньше фантов и больше правильных ответов. Эх.… Надеюсь, наше сближение с Киром не ограничится этой игрой...
Под конец, к моему удивлению, остаемся только я и Теон. Маше попадается один из контрольных вопросов по литературной теме в «100 очков». Я же, вспомнив из урока, что свое проникновенное стихотворение о смерти возлюбленной Тютчев посвятил своей любовнице Елене Денисьевой, отвечаю верно и обыгрываю ее по очкам.
Когда на столе остаются последние два вопроса, мы с Теоном берем карточки одновременно.
Мне попадается:«На какой реке состоялась битва в сентябре 1914 г., в результате которой немецкое наступление было остановлено?: а) Сена б) Марна в) Од».Все вопросы по истории касались Первой Мировой, а 1914 – это в основном сражения на французской земле.… Но, думаю, что река Сена – слишком очевидный ответ…
– Од? – спрашиваю следом за вопросом. Маша сверяется с учебником – это занимает у нее не больше 5 минут, но мне показалось, что все пятнадцать: тяжелое ожидание будто замедлило время.
– Нет, Марна, – отвечает девушка, в ее голосе проскальзывает разочарование, но потом она приободряется и продолжает, мельком взглянув на листок, куда она записывала заработанные баллы, – если Дима тоже ответит неправильно, по очкам у вас будет ничья. У него последний 13-ый вопрос. В «400» очков. Не ответит, уйдет в минус.
Я в надежде бросаю взгляд на Теона – вдруг он тоже не знает ответ.
– «Продолжите стихотворение:
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей…
Я уже готова широко улыбнуться, как вдруг слышу, как после небольшой паузы он продолжает:
–… Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!» [Ф. И. Тютчев. «О, как убийственно мы любим...» 1851 г.]
Мужской голос звучит мрачно, но в нем чувствуется легкий привкус удовольствия от победы.
Осознав поражение, разочарованно беру из стопки карту-фант и бесцветным голосом читаю:
–«Поцелуй соседа слева».
Бросаю растерянный взгляд на Машу, потом на Теона, лихорадочно вспоминая, где у меня лево. Вспомнив, невольно прищуриваюсь от страха и поворачиваюсь лицом к парню, ожидая взгляда, достойного демона из преисподней.
– Кхм.
Вместо холодного или яростного взора, я вижу то, что вызывает только теплоту – непривычное чувство по отношению к этому вечно недовольному субъекту. Он улыбнулся. Его губы дрогнули в полуулыбке, которую он безуспешно пытается скрыть за кашлем, но я успеваю заметить ее – такую искреннюю, не ехидную, злую, а добрую и.… Это было так неестественно, как если бы сейчас посреди гостиной высадилось НЛО. В груди что-то екает – от неожиданности или от чего еще. Но, не успев толком разобраться, я слышу:
– Целуй его, – произносит Маша, явно безуспешно стараясь скрыть свое любопытство: в карих глазах явно читается легкое смущение и предвкушение чего-то весьма занятного.