- Немедленно, слышите, немедленно, мистер Цви!
- Бен…
- Хрен! – по-русски выкрикнула Эля.
- Простите?
- Ничего, - снова переходя на английский, ответила Эля, - Это я так – накипело… Звоните моему начальству и о всех беседах, о любой информации, обо всем – договаривайтесь с ними! Без их разрешения я ни встречаться, ни разговаривать с вами не буду! Кстати, и не забудьте передать им эти мои слова.
- Постойте, мисс Элина, выслушайте меня! Ваше начальство, кажется, думает, что я приехал решать вопросы финансирования. Но денежные дела меня не касаются! Я прилетел, чтобы выяснить некоторые сугубо деликатные вопросы, связанные с грантом и нашим фондом…
- Я сказала – к начальству! – непреклонно отрезала Эля.
- Я не собираюсь обращаться к вашему начальству! Фонд не заинтересован вовлекать в свои внутренние дела лишних людей. – Цви явно рассердился, - Давайте говорить откровенно. Вы же умная женщина, мисс Элина. Вы и сами должны заметить, что полученный от нас грант… скажем так, несколько странный. Нетипичный. Вы должны меня выслушать, и вы должны мне рассказать…
- Я ничего вам не должна! Я не буду вас слушать. Я не стану вам ничего рассказывать. – холодно бросила Эля, - Я вообще не могу с вами разговаривать, - и почти невольно у нее вырвалось, - Сейчас, - и она тут же торопливо добавила, - К начальству, все к начальству, до свидания.
Она отключилась. Хоть бы у него хватило ума не перезванивать. Не хватило. Мобилка долго еще трезвонила и припадочно трясла пластиковым тельцем, пока, наконец, смолкла. Бен Цви понял, что она говорила всерьез и отвечать действительно не станет.
Она отвернула кран и быстрым движением смыла расплывшуюся под глазами тушь. Надо возвращаться, пока охваченные подозрениями зав с деканом сюда не вломились.
Она вышла из туалета. Светлана Петровна уже стояла у их столика, держа в одной руке последнее уцелевшее пирожное, а на другой – свою и Элину шубы.
- Поедем мы, пожалуй, - решительно сказала профессорша, не давая мужчинам и рта раскрыть, - Смеркается. Элина Александровна вам Цви из-под своего подола все равно не вытащит, а я женщина старая, по темноте рулить не люблю – не видно ж даже, кого там задавишь! – она потянула Элю к дверям.
- Хорошо. Но если американец позвонит вам… - полным угрозы тоном начал зав.
- Обязательно, всенепременно! И вам, Константин Михайлович… - с трудом попадая в рукав шубы, бормотала Эля, так и не дослушав, собирается ли он в случае такого звонка сразу Элю убить или всего лишь требует, чтоб она немедленно доложила. – И вам тоже, Олег Игоревич…
Ее декан и завкафедрой не просто впервые объединились в славном деле «постановки на место» младшей научной сотрудницы – сейчас они даже стали похожи друг на друга. На тощеньком, с запавшими щеками у декана и пухлом, словно пирог, лице зава появилось совершенно одинаковое выражение острого неудовольствия, с которым они воззрились сперва на Элю, а потом и друг на друга. Было ясно, что это самое «и вам тоже» ни одного из них категорически не устраивает. Каждый хотел подгрести денежного американца под себя, и только под себя. Разнузданное Элино воображение немедленно предъявило жесткое голубое порно: красавчик Цви, истошно кряхтящий под навалившемся всей массой завом. На хищной горбоносой физиономии американца застыла абсолютно неуместная гримаса: «трепетная невинность в процессе злостного поругания».