— Во-вторых, ты исходишь из денег. Если наше свидание закончится неожиданной беременностью, я знаю, ты сможешь — и будешь — обеспечивать меня.
Черт возьми.
Я не знаю, что сказать на это. Моя кожа горит при мысли о том, что я накачу ее полной…
Нет.
Ебать.
— В-третьих, я доверяю тебе, и ты мне нравишься. Я также нахожу тебя физически привлекательным, — говорит она, как будто читая из учебника. — В-четвертых, у меня нет других вариантов. Я не хочу поступать в колледж девственницей, и ты моя единственная надежда.
Она опускает телефон, и мой взгляд скользит по ее розовым щекам и раскрасневшейся груди. Однако ее последнее замечание застряло у меня в голове.
У меня нет других вариантов.
Ей нужен кто-то, чтобы разбить ее вишенку. Я бы отметил что-то из ее списка того, что нужно сделать перед колледжем.
Впрочем, ей жалко. Она значит для меня больше, чем это.
Мой челюстной тик.
— Я полагаю — поскольку ты всегда чертовски дотошна — что у тебя также есть список причин, по которым я не должен лишать тебя девственности.
Она бросает на меня взгляд, кричащий, что я кричу, прежде чем бросить взгляд на свой список.
— Ты не можешь предъявить мне ничего из этого, Рейвэдж.
Я пожимаю плечами. — Я обещаю тебе, что там нет ничего, чего бы я еще не знал.
Она кивает и начинает читать. — Первое… твоя семья.
Она слегка вздрагивает, когда на секунду смотрит на меня, чтобы оценить мою реакцию. Я сохраняю безразличное выражение лица. — Мы все знаем, что у Рейвэдж не самая лучшая репутация. И хотя это не имеет значения для целей лишить меня девственности, это может уменьшить шансы на настоящие отношения в будущем.
Я был неправ.
Ее слова ранили.
Настоящие отношения…
Она продолжает. — В конечном счете, плюсы перевешивают минусы в этом вопросе. У меня всего две недели до начала первого семестра. Как я уже говорила тебе раньше, ты мой единственный выбор.
— Что еще?
— Второе… мы из разных социальных слоев. Я должна была принять во внимание твои предпочтения, и мне пришло в голову, что, возможно, вы сочтете меня слишком обычным для тебя…
— Господи, Паркер, — рычу я, глядя на нее и качая головой. — Серьезно?
Она кусает нижнюю губу, ее плечи слегка опускаются вперед.
— Я не знаю. На самом деле я никогда не видела, чтобы ты с кем-нибудь встречалась… — она замолкает, и ее глаза широко распахиваются. — О Боже.
Ее рука подходит ко рту. — Ты гей?
Я ухмыляюсь.
— Определенно не гей, Паркер, — говорю я хриплым голосом, пока мой взгляд блуждает по ее телу. — Продолжай .
— Третье — это как второе. Я поняла, что твои сексуальные предпочтения могут полностью отличаться от моих, которых, как ты знаешь, не существует. Я понятия не имею, что делаю, и, может быть, ты предпочтешь кого-то более опытного.
Я провожу языком по щеке, глядя в землю, стараясь не улыбаться.
О, Паркер. Если бы ты только знала, какие развратные вещи я люблю делать в постели.
Я медленно поднимаю глаза, пока мой собственный список формулируется в моей голове. Так много минусов, почему я должен отклонить ее предложение, и одно гигантское «за».
Потому что я, вероятно, совершу убийство, чтобы быть первой у Джульетты.
Внедриться в ее сознание — быть для нее этим человеком.
Но я не мог.
Я далеко не достоин ее.
Как бы я ни хотел быть этот человек для нее, я не знаю, как. Я так и не научился быть нежным. Я так и не научился любить. Она хотела знать, почему я никогда не встречался? Потому что я не знал, как. Конечно, я мог бы трахаться как животное. Я знал, как уложить женщину в постель — знал все способы заставить ее кричать. Но любовь? Нет, черт возьми, идеи. И Паркер заслужила потерять девственность с кем-то, кого она любила, и с кем-то, кто мог бы ответить ей взаимностью.